Москва - [45]

Сейчас я, как никто другой, завидовал нашим парням, уезжавшим сегодня в далёкое Закавказье.

Глава 19

У чекиста была очень подходящая, пусть и несколько старорежимная фамилия – Майоров. Мы сидели в его кабинете, куда меня дёрнули сразу же после того, как над трупом поработала следственная бригада, и тот окровавленный фарш, что остался от Евстафьева, доставили в морг.

Ко мне подошёл человек в кожаном, показал удостоверение сотрудника ГПУ и предложил проехать с ним. Я не стал спорить.

На служебном автомобиле мы проехали на Лубянку, где я предстал под суровые очи товарища Майорова.

– Я – непосредственный начальник погибшего Евстафьева, – сообщил он. – Будем знакомиться, коллега!

У него был цепкий рентгеновский взгляд и пудовые кулаки с разбитыми костяшками.

– Будем, – легко согласился я. – Быстров, уголовный розыск – занимаюсь расследованием убийства гражданки Евстафьевой, супруги вашего сотрудника… Теперь уже бывшего. И, возможно, буду искать убийцу Игната Гавриловича, – добавил я, наблюдая за реакцией собеседника.

У чекиста было каменное лицо игрока в покер, но даже его проняла сказанная мной фраза.

– Чушь! – фыркнул Майоров. – Евстафьев покончил жизнь самоубийством на глазах у сотен свидетелей. Да вы сами видели, как он погиб, бросившись под поезд!

– Видел, – не стал спорить я. – Всё это произошло у меня на глазах.

Говорить о голосе в трубке я пока счёл преждевременным. С людьми, которых вижу впервые в жизни, не стоит быть откровенными, даже если это ответственные сотрудники из органов безопасности.

– Тогда я вас совершенно не понимаю! – пожал плечами Майоров.

– У меня есть основания говорить, что Евстафьева довели до самоубийства.

Майоров посмотрел на меня, как на полного придурка. Хорошо, хоть вслух высказывать это не стал.

– На чём они строятся?

– Могу я узнать, чем занимался покойный? – вместо ответа спросил я.

– Евстафьев работал на должности начальника технического отделения.

– Это мне известно из материалов дела, но могу ли я знать подробности его работы? Например, над чем он работав в последнее время, кого разрабатывал или арестовывал.

– Зачем вам нужно знать о его службе? – по понятным причинам напрягся Майоров.

– Затем, что смерть товарища Евстафьева и его супруги могут быть связаны с профессиональной деятельностью покойного. Например, месть со стороны врагов… Каких-нибудь контрреволюционеров или агентов иностранной разведки. Да вы лучше меня знаете, кто мог держать на него зуб!

– Чушь! – снова фыркнул собеседник. – Я же сказал, что Евстафьев – начальник технического отделения. Собственно, этим всё сказано. Оперативной работой он не занимался, привлечь к ответственности: посадить или арестовать физически не мог, поскольку это не входило в его обязанности. Не там роете, товарищ Быстров.

Он многозначительно посмотрел на меня.

– Тогда может поделитесь соображениями и подскажете, в какую сторону надо рыть? – полюбопытствовал я.

– Хорошо, – вздохнул он. – Конечно, выносить сор из избы в ведомстве вроде нашего не принято, но… В общем, у нас есть веские основания полагать, что Игнат убил свою жену, а потом, не выдержав угрызений совести, свёл счёты с жизнью.

– Подождите, – замер я, переваривая информация. – В деле указано, что у Евстафьева железное алиби. Он находился на суточном дежурстве.

– Буквально с утра мы провели служебное расследование и установили, что Игнат Евстафьев в тот день отлучался на несколько часов. Это вопиющее нарушение должностных обязанностей. Те, кто его покрывал, будут привлечены к ответственности. Лично я уже получил от начальства строгий выговор, – печально произнёс Майоров.

– И что же могло подтолкнуть вашего подчинённого на убийство?

– К глубокому сожалению, Дарья Ивановна не была верна супругу, а Игнат всегда отличался вспыльчивым нравом. Он узнал об изменах супруги, разозлился и решился на такое.

– Чтобы закопать жену живьём, нужен определённый склад характера. Не каждый на это способен.

– Я же сказал вам, что Игнат всегда отличался вспыльчивостью, он несколько раз совершал необдуманные поступки. Если честно, держался на службе просто чудом… Я как раз подыскивал ему замену, когда всё произошло, – вылил на меня новую порцию откровений Майоров.

– И у вас есть доказательства, что это он – убийца?

– Искать доказательства – ваша прямая обязанность, – напомнил Майоров. – Но со своей стороны мы можем передать вам материалы нашего внутреннего расследования. Там есть показания свидетелей, которые отмечали, что в последнее время Евстафьев ходил сам не свой и несколько раз вслух высказывал угрозы в адрес супруги. Как минимум, мотив и возможность у вас имеется. Остальное – вопрос времени и вашего желания оперативно раскрыть убийство. Как видите, ГПУ ничего не скрывает и готово к сотрудничеству.

– Правильно я вас понял, что никто не будет возражать, если Евстафьев будет официально обвинён в убийстве своей жены, и дело будет закрыто в связи с самоубийством главного подозреваемого? – спросил я, глядя в глаза собеседника.

– Правильно, – улыбнулся он. – Вы – умный человек, товарищ Быстров, и мы с вами друг друга поняли.

Предложения чекиста было недвусмысленным. Похоже, смерть Евстафьевых могла разворошить такое гнездо, что контора решила срочно рубить все концы даже с учётом репутационных потерь. Сдаётся мне, я опять влип в какую-то неприятную историю.