Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942) - [33]

Полковник И. Орлов спустя двадцать лет после событий свидетельствовал: "Олицетворением мужества и отваги был прежде всего сам командир дивизии Виктор Иванович Полосухин… Бойцы знали, что это он сам вынес раненого наводчика Чихмана с огневой позиции и тем спас ему жизнь".

Курган долго оставался неприступным, хотя был момент, когда на батарею Нечаева двигалось больше десяти танков. С одного танка из мощного рупора доносились истошные крики на ломаном русском языке: "Комиссары, сдавайтесь! Москва — капут". По-видимому, этот призыв относился к курсантам Московского военно-политического училища имени Ленина; 12 октября училище было передано в подчинение Полосухину. В боях за деревню Шубинка курсанты 3-го батальона (капитан Черныш) провели две победные штыковые атаки.

Самые ожесточенные бои развернулись на левом фланге. Деревни Утица, Шевардино, Артемки, Рогачево, станция Бородино несколько раз переходили из рук в руки.

К вечеру 13 октября на автостраду вышла колонна вражеских танков, В бинокль можно было увидеть: танки шли по шоссе по два в ряд, некоторые с открытыми люками.

Полосухина очень тревожила автострада, движение по ней немцы регулировали с помощью самолета-разведчика.

За несколько дней до боя командарм Д. Д. Лелюшенко вспомнил про Кубинку, она неподалеку.

"Я постоянно думал над тем, где взять дополнительные противотанковые средства. Вспомнил, что до воины в этом районе был полигон. Не раз мне приходилось участвовать там в учениях. Нет ли на полигоне хотя бы неисправных танков? Послал на разведку майора А. Ефремова. Часа через полтора он с радостью доложил: "Есть 16 танков Т-28 без моторов, на вооружении 76-мм пушка".

В тех тяжелейших условиях для нас это явилось просто находкой. Конечно, надо использовать эти танки как неподвижные огневые точки. Зарыть в землю, дать нм больше боеприпасов и поставить на направление Бородино — Можайск, где, по нашим предположениям, враг нанесет главный танковый удар".

Мобилизовали тягачи "Ворошиловец", прибуксировали из Кубинки устаревшие трехбашенные танки Т-28 — без моторесурсов, но с исправным вооружением. Танки вкопали на танкоопасном участке по обеим сторонам шоссе на лесных опушках, там, где шоссе делает легкие повороты, и потому видимость, а соответственно и сектор обстрела улучшаются.

Подобрать орудийные и пулеметные расчеты оказалось несложно: нашлись нужные люди у Полосухина; кроме того, из окружения выходило много артиллеристов, пулеметчиков, которые при отступлении лишились материальной части. И вот каждый Т-28 превратился в мощный дот — 50-мм лобовая броня, 76-мм пушка, четыре пулемета.

Когда немецкие машины приближались, Т-28 открывали губительный огонь. Так расчет сержанта Серебрякова расстрелял четыре танка, расчет старшего сержанта Корнева три танка…

Трудно понять, как полковой письмоносец, которого все называли Харитошей, смог доставить на передний край фронтовую газету "Красноармейская правда" за 14 октября. Политруки, агитаторы читали сибирякам вслух передовую статью этой газеты:

"Дело идет о жизни и смерти. Жизнь и смерть Родины — это твоя жизнь и смерть. Но великий народ не может умереть, а чтобы жить, нужно преградить путь врагу, нужно победить!

— Во имя любви матери, ласки жены, улыбки ребенка, во имя солнца, сияющего над твоей головой, во имя свободной жизни и счастья, добытых твоим трудом, во имя всего того, чему имя — Родина, будь стойким до конца!

— Останови врага и бей его до тех пор, пока он не захлебнется в своей крови!

— Бей врага, и пусть ненависть к нему удесятерит твои силы!

— Бей врага, и пусть любовь к Родине удесятерит твое мужество!" [1]

В те дни на Бородинском поле могли бы заново прозвучать лермонтовские строки: "Смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой…" Конечно, ржания, предсмертного хрипа и храпа коней не слыхать было; кирасиры, драгуны, уланы и гусары не рубились на этом поле. Но сейчас к оглушительной канонаде добавился грохот танков, а все заглушал протяжный вой "Мессершмиттов-110" и "Юнксрсов-87". Они пикировали на позиции пехотинцев, артиллеристов безнаказанно, управы на них пс было.

Вражеские танки прорвались на командный пункт 5-й армии. Понесла потерн и без того малочисленная танковая бригада Орленко; комбриг погиб, отбивая атаку.

Обстановка стала критической, дело дошло до того, что командарм Лелюшенко и старшие штабные офицеры приняли под свою команду комендантский взвод. Швыряли гранаты и связки гранат, бутылки с горючей смесью, стреляли из винтовок, сожалея, что мало автоматов. Один немецкий танк дополз до окопа, где находился командарм, тот был тяжело ранен. И вскоре генерал-майор Говоров сменил Лелюшенко.

Немцам вновь удалось захватить станцию Бородино, они прорвались на автостраду, отрезали и окружили командный пункт 17-го полка. Группа командиров и бойцов с боем пробилась из окружения. Их вел геройский комиссар дивизии Мартынов. "Немногие вернулись с поля", но клятву верности сдержали, продолжали самоотверженно биться с врагом и в окружении.

Сдержал клятву верности и красноармеец Алексеев. В кармане убитого нашли письмо комиссару: