Московский оружейник - [6]

– Павел, – сказал он, входя в мастерскую, где трудился помощник, – я вернусь к полудню. По крайней мере, постараюсь; и если кто-то из тех людей, что были здесь вчера, придёт снова, скажи им то же самое.

– А если они будут задавать вопросы? – отозвался парень.

– Отвечай так, как сочтёшь нужным.

– А если они спросят, будете ли вы драться?

– Скажи, что я слишком дорого ценю свою жизнь.

– Но, хозяин, граф непременно вызовет вас.

– Вызовет. И, быть может, – добавил Рюрик, как будто ему в голову пришла новая мысль, – он пришёл сюда за тем, чтобы затеять ссору.

– Думаю, за этим, – сказал Павел.

Миг спустя тело Рюрика содрогнулось от подавляемого чувства, и он сказал:

– Пусть приходят, и если они придут, или один из них придёт, пока меня не будет, скажи им или ему, что я всегда к их услугам.

Павел пообещал всё исполнить, и оружейник ушёл. В передней он набросил на себя тяжёлую меховую шубу и, дойдя до ближайшего постоялого двора, взял лошадь и сани и направился в Кремль, где жил герцог.

В роскошно обставленных покоях во дворце герцога Тульского сидела Розалинда Валдай. Это была прекрасная девушка; у неё была идеальная фигура, полная здоровья и жизненных сил, а лицо обладало особенным очарованием и умом. Ей было всего девятнадцать лет, и десять лет она была сиротой. У неё были волосы золотистого оттенка, и во вьющихся прядях сиял солнечный свет. Её бездонные голубые глаза искрились, когда она радовалась; а когда она улыбалась, то ямочки оставались на щеках даже после того, как улыбка сходила с губ. В её облике не было ничего аристократического – ничего гордого, высокомерного; подлинной сутью её души были доброта и любовь, и она только радовалась, когда знала, что воистину любима. Ей нравилось уважение, но она отвергала напускное уважение, за которым скрывался отвратительный эгоизм.

Розалинда сидела в личных покоях, она была печальна и задумчива. Одной прекрасной рукой она подпирала свой нежный лоб, другой трепала концы шёлкового пояса, который украшал её платье. Так она сидела, когда дверь открылась, и вошла юная девушка. Вошедшая была невысокой, красивой, проворной, у неё были волосы цвета воронова крыла и большие тёмные глаза с поволокой, которые намекали на мусульманскую кровь. Её звали Зенобия, ей было примерно шестнадцать лет. Отец Розалинды нашёл её на поле боя, с которого сбежали турки и, не найдя её родственников, привёз к себе домой. Тогда она была ещё дитя. Сейчас она была служанкой и компаньонкой Розалинды. Она любила свою добрую, кроткую госпожу и отдала бы за неё свою жизнь.

– Что тебе, Зенобия? – спросила Розалинда, заметив нерешительность девушки.

– Один господин хочет вас видеть, – отозвалась девушка.

– Скажи, что я не принимаю, – сказала Розалинда, содрогнувшись.

– Но это Рюрик Невель, госпожа.

– Рюрик! – воскликнула прекрасная дева, вставая, и кровь прилила к её лбу и вискам. – О, я так рада, что он пришёл. Мои молитвы были услышаны. Веди его, Зенобия.

Девушка удалилась, и скоро в покои вошёл Рюрик. Он быстро приблизился к Розалинде, взял её ладонь в свои руки и поднёс к своим губам. У него были заранее подготовлены слова, но сейчас они вылетели из головы. Он мог только смотреть на милое лицо и шептать имя, сам звук которого казался сладок. Но наконец его чувства успокоились, и тогда он заговорил с большей непринуждённостью.

– Госпожа, – сказал он после того, как сел, – вы простите меня за мой визит, когда узнаете его причину. И вы простите меня, если я откровенно скажу то, что должен сказать.

– Конечно, сударь.

– О, зовите меня Рюрик. Давайте вспомним нашу детскую дружбу.

– Тогда я не госпожа, – с улыбкой сказала Розалинда.

– Согласен, Розалинда.

– Ах, Рюрик!

– Как в детстве, – прошептал юноша.

– Давным-давно, – отозвалась Розалинда тем же тихим голосом.

– Я всё ещё храню в сердце эти картины.

– Я не смогла бы уничтожить их, если бы захотела.

– Картины детства, милая Розалинда?

– Теперь уже не только детства, милый Рюрик.

Что ещё он мог попросить за свою любовь? Он не намеревался так скоро получить признание. Мгновение он смотрел в глаза прекрасной девы и увидел, как в её глазах скапливаются слёзы, как розовые губы растягиваются в счастливую улыбку, как появляются весёлые ямочки. Тогда он прижал её к своей груди.

– О, я не обманулся, – прошептал он. – Говори, милая моя.

– Я не могу забыть любовь счастливых дней, – ответила благородная девушка, глядя на него сквозь слёзы. – О, как долго я молила бога, чтобы те дни вернулись, чтобы единственный человек на земле, которого я люблю, снова стал моим. Рюрик, почему я должна скрывать правду? Ты всё для меня. Я не люблю никого другого, и никто другой меня не любит, кроме благородной девушки, которая привела тебя сюда. Больше я ничего не могу тебе сказать.

Счастливый Рюрик! Как он был счастлив в этот миг, когда забыл обо всём, кроме любви, которая освещала его, когда пылко прижимал к груди предмет своей страсти.

Но этот миг прошёл, и наконец он обратился к причине своего визита.

– Розалинда, – сказал он, держа её руку, – ты знаешь графа Конрада Дамонова?

– Да, – ответила дева, вздрагивая. – Он часто здесь бывает и навязывает мне своё общество. Но если бы он имел здравый смысл, то понял бы, что он мне не нравится.