Московский характер - [10]
Зайцев — Ирина Фёдоровна!
Гринева — Я прошу вас!
Зайцев — Ирина Фёдоровна!
Гринева — Сергей Сергеич, в знак дружбы…
Зайцев — Ирина Фёдоровна! Я не ожидал! Я должен покинуть вас. И вообще я считаю этот разговор неуместным. (Пятится к двери, оставляя на столе портфель.) Нина Ивановна, извините, я не в курсе. Я никаких указаний на этот счёт не получал. (Ушёл.)
Полозова — Вымуштрован!
Северова — Наглядное пособие к моим словам.
Полозова — Хорошо! Изучим этот вопрос.
Гринева — Вширь и вглубь, Нина Ивановна.
Кружкова(Гриневой) — Я решила, Ирина Фёдоровна. Я пойду к нему.
Гринева — К нему?!
Кружкова — К нему!
Полозова — К кому это?
Гринева — Есть у неё один знакомый инженер! (Входит запыхавшийся Зайцев.)
Зайцев — Портфель, портфель забыл!
Полозова — А я думала, вы решили поделиться возникшими у вас соображениями.
Зайцев — Нет у меня соображений, у меня директор есть! (Берёт портфель.) Прощайте товарищи!
Полозова — Не прощайтесь, скоро увидимся
Зайцев (на пороге) — Разве?
Полозова — Обязательно встретимся, товарищ Зайцев! (Зайцев, махнув рукой, скрывается за дверью, женщины смеются.)
Картина четвёртая
Квартира Кривошеина. Кабинет с широкими окнами и большой дверью, ведущей на балкон. Но и окна и балкон затянуты шторами. Письменный стол завален книгами, тетрадями, чертежами. Здесь же стоит большой глобус. Возле стола стоят старое кожаное кресло и одинокий стул. Вдоль стен наполовину пустые открытые книжные полки. Над столом висит плакат. Если присмотреться, можно разобрать, что это предвыборный плакат с биографией депутата. Кроме плаката на стенах комнаты ничего нет. Лампочка на потолке без абажура, но сейчас и она не горит. Только настольная лампа бросает неяркий свет. Дверь в кабинет полуоткрыта, и видно, что ведёт она в столовую, тоже полупустую, посреди которой стоит стол без скатерти. Кабинет идёт через сцену диагональю, так что если дверь открыта в соседнюю комнату, то её видно почти наполовину.
Открытие занавеса застаёт Кривошеина сидящим за столом. Он пишет, то и дело сверяясь с чертежами и попыхивая большой трубкой. Затем, что-то вспомнив, он выходит из комнаты и вскоре возвращается, неся в бутылке из-под кефира несколько роз. Ставит цветы на стол под плакат.
Кривошеин — Душно вам было? (Вытаскивает зубами шип из пальца.) Обиделись? В общем, это правильно, конечно (вытащил шип, рассматривает его). Такая маленькая колючка и такая злая? (Пододвинул розы ближе к плакату.) Здесь лучше. (Звонок. Кривошеин пошёл открывать дверь. За дверью слышен разговор.)
Гринев — Товарищ Кривошеин?
Кривошеин — Я Кривошеин.
Гринев — Я к вам.
Кривошеин — Прошу, заходите.
Гринев — Это мой сын.
Кривошеин — Прошу в кабинет.
Гринев — Виктор, обожди здесь.
(В кабинет входят Гринев и Кривошеин.)
Кривошеин(через порог) — Проходите сюда…
Гринев(останавливая Кривошеина) — Да вы не волнуйтесь, он смирный. Он студент.
Кривошеин — Я не волнуюсь.
Гринев(представляясь) — Гринев, Фёдор Степанович. Мастер текстильного комбината. Слышали?
Кривошеин(пожимая плечами) — Простите, не слышал.
Гринев — Услышите. (Осматривая комнату.) Холостяк?
Кривошеин — Угадали.
Гринев — Это нетрудно. Скучно одному?
Кривошеин — Привык.
Гринев — У каждого — не слышали? — такая терпячая жилка есть.
Кривошеин — В анатомии я такой не помню.
Гринев — Анатомия до этого не дошла.
Кривошеин — Возможно.
Гринев — Так вот она у меня кончилась. К вам пришёл.
Кривошеин — Врач этажом выше.
Гринев — Этаж я выбрал правильный. (Подошёл к глобусу.) Географию изучаете?
Кривошеин — Немного.
Гринев(повернул глобус) — А эта земля вам знакома?
Кривошеин — Великобритания.
Гринев — Она самая. Перешибём её!
Кривошеин — В каком смысле?
Гринев — В смысле техники.
Кривошеин — А, перешибём!
Гринев(указывая на глобус) — А эту?
Кривошеин — Труднее, но… перешибём.
Гринев — Беспокоитесь об этом?
Кривошеин — Конечно…
Гринев — И мы! Помочь хотите?
Кривошеин(улыбнулся) — Попрошу вас: яснее.
Гринев — Вы инженера Горбенку Владимира Николаевича знаете? У нас работает.
Кривошеин — Слышал о нём.
Гринев — Мы с ним станок изобрели. Гравировальный, для текстиля… Перешибли великую Британию и её (указывает на глобус) до самого Панамского канала.
Кривошеин(попыхивая трубкой) — Что вы говорите?
Гринев — Ага! Поможете?
Кривошеин(взял трубку в руку) — О чём вы?
Гринев — Примите заказ.
Кривошеин — Товарищ Гринев, не тот этаж.
Гринев — Тот самый… Знаете, поехали станок смотреть. Я такси найму.
Кривошеин — Ну, зачем же так расточительно? У нас свой заказ. (Показывает на чертёж.)
Гринев — А сверх?
Кривошеин — Не мы с вами решаем.
Гринев — Но смогли бы?
Кривошеин — А почему нет? Но в данный момент не можем. Думаем пятилетку в три с половиной года… разрабатываю… Вот…
Гринев(взял в руки глобус) — А если принять эту штуку во внимание? Параллельно?
Кривошеин — Трудно.
Гринев — Дитя тоже трудно рождается. А ничего, живёт потом. Да как!
Кривошеин — Хотите, с директором вас познакомлю?
Гринев — Имею счастье…
Кривошеин — Тем более.
Гринев — Не тем более, Игнат Степаныч (указывая на глобус) …Вы глобус как памятник или как оружие держите?
Кривошеин — Наглядное пособие…
Гринев — А вы его как оружие… Против нас они
Собрание сочинений в пяти томах, том 3Из послесловия:...А.Софронов любит слово, он не балуется, не «шалит» со словом, не ёрничает, не жонглирует современными словечками, не заостряет язык... он любовно и остроумно, бережно и осторожно вводит диалектизмы, создавая определенную интонационную окраску речи, которая чувствуется уже при чтении и слышится при исполнении пьесы актерами. Прекрасным примером подобного словесного богатства может служить язык пьес «Стряпуха», «Стряпуха замужем», «Павлина»...Вл.Пименов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
...Пришло мирное время, но герои побеждают не только на фронтах войны, они становятся в боевой расчет нового фронта. И какие бы ни были идеологические издержки тех лет, такие, как Подрезов, не сдадут идейных позиций, отстоят завоевания советского народа, никому не позволят под видом преодоления последствий культа личности нападать на то, что составляет наше революционное первородство...
Собрание сочинений в пяти томах, том 2Из послесловия:...Душевные драмы и трагические судьбы героев, неразрешимые проблемы очень волнуют автора, чувствуется, что он сам ищет верное решение вопроса и по-своему находит его...Вл.Пименов.
Собрание сочинений в пяти томах, том 3Из послесловия:...А.Софронов любит слово, он не балуется, не «шалит» со словом, не ёрничает, не жонглирует современными словечками, не заостряет язык... он любовно и остроумно, бережно и осторожно вводит диалектизмы, создавая определенную интонационную окраску речи, которая чувствуется уже при чтении и слышится при исполнении пьесы актерами. Прекрасным примером подобного словесного богатства может служить язык пьес «Стряпуха», «Стряпуха замужем», «Павлина»...Вл.Пименов.
Собрание сочинений в пяти томах, том 2Из послесловия:...Сын не прощает отца. Возникает проблема: прав ли в таких случаях человек, по-настоящему ли гуманен и человечен он, оттолкнув близкого ему человека за совершенный проступок? Ведь тот как бы искупил свою вину, и душа его взывает к милосердию...Вл.Пименов.