Московский автономный округ. Город Менск - [14]
Она поставила на стол четыре бутылки. На красно-белых этикетках было написано: «Крыніца». Вынтэнэ уже знала, что «піва» — лёгкий наркотик, популярный во всех слоях общества. Он значительно менее опасен, чем «гарэлка».
Литвины взяли по бутылке.
— Будешь? — спросила Хрысьця.
Вынтэнэ кивнула. Нужно хотя бы попробовать…
— Только немного ей, — вмешался Уладзь.
Вынтэнэ взяла из шкафа бокал и налила наркотик на самое дно.
— За будущие твои успехи в Литве! — сказал Вінцук.
Они чокнулись. Вынтэнэ поднесла бокал к губам. Пиво пенилось в стеклянной оболочке. Вынтэнэ пригубила.
— Ну как? — спросили её.
— Приятный вкус…
Она выпила наркотик до конца и улыбнулась. Словно сквозь лёгкий туман, смотрела она на друзей. Те пили прямо из бутылок и о чём-то говорили. Кажется, обсуждали университетские новости. Вспоминали какого-то Казулевіча, которого то ли назначили проректором, то ли сместили. Вынтэнэ еле понимала литвинский, поэтому не уловила нюансов.
Она остановила взгляд на Хрысьці, что сидела напротив. Та закинула ногу на ногу и пила піва. «У неё удивительно красивые глаза, — подумала Вынтэнэ. — И такие густые русые волосы, такие доўгія…» Она смотрела на тонко выточенную шею, на влажные розовые губы… На груди — полные и упругие… «Как же она красива!» — думала чукчанка. Наркотик действовал: Вынтэнэ без стыда разглядывала литвинку.
Та перехватила её взгляд и улыбнулась. Теперь они смотрели друг на друга…
— Хочешь ещё? — спросила Хрысьця.
— Так, — сказала Вынтэнэ по-литвински.
Хрысьця подвинула кресло поближе и коснулась пальцами её руки — словно чтобы поддержать бокал. Свободной рукой плеснула новую порцию піва.
— Пей…
Вынтэнэ поднесла бокал к губам. Хрысьця не отпускала. Они сидели теперь совсем рядом, колени касались. Анадырка сделала несколько глотков.
«Почему бы нет?» — пьяно подумала она и наклонилась вперёд. Литвинка поцеловала её в губы…
Мужчины оделись, взяли піва и вышли на балкон. Опершись на перила, смотрели на огни ночного Менска.
— Ты раўнуеш? — нарушил тишину Вінцук.
Уладзь вздохнул.
— Не, насамрэч, — сказал он наконец. — Галоўнае, каб ёй было добра.
— Сапраўды? — спросил друг. — Я ж бачу, што ты незадаволены.
— Мне не падабаецца, як Хрысьця гэта робіць. Неяк занадта нахабна і проста. І потым, гэтая ідэя зь півам. Яна ж ведае, што чукчы нязвыклыя да алкаголю. Гэта ўжо…
— Піва купіў я, — перебил Вінцук. — Я і ня думаў, што яно будзе выкарастанае для збавеньня. І потым, Вынтэнэ трэ’ адкрыцца. Яна яшчэ баіцца сваіх пачуцьцяў і жаданьняў. Менавіта так думае Хрысьця. Таму і дзейнічае напрамую. Ты ж ведаеш, зазвычай яна не такая…
Уладзь глотнул піва.
— А сам ты не раўнуеш? — спросил он.
— Да жанчынаў? Не… Гэта нібы іншы сьвет. Дый наогул, пакуль яна любіць мяне…
Он замолчал.
— Што ж, наогул ніколі не раўнуеш? — не отставал Уладзь.
— Зрэдку… Але ведаеш, усё радзей. Звыкся…
Вінцук заглянул в балконную дверь. Девушки, лежали на ковре и целовались. Он отвернулся.
— Піва яшчэ засталося? — спросил он.
Уладзь показал на полупустой ящик:
— Па дзьве пляшкі на кожнага.
Редакция газеты «Новое Чукотское Слово» обосновалась здесь ещё в 1922 году. Тогда, после Великой Чукотской Революции в Литву хлынул поток беженцев. Первым делом они основали свою газету. С тех пор многие ассимилировались. Иные вернулись на Чукотку. Третьи подались дальше на запад, север или юг. Но ядро общины осталось и вело активную общественную жизнь… в своём кругу.
Вынтэнэ тут встретили радушно. Секретарша по имени Рытыр сразу же повела к Гэмалькоту, главному редактору, а сама пошла заваривать чай.
— А, новоприбывшая! — обрадовался старенький редактор. — А откуда будешь-то?
— Из Анадыря, — ответила Вынтэнэ.
— Неужто из самого Анадыря златоярангового?! Вот и мой батюшка оттуда родом! А матушка уж южнее родилась, за Амуром.
— В Маньчжурии? — уточнила Вынтэнэ.
— Нет такой страны «Маньчжурия»! — отрезал старик. — Есть Малая Чукотка.
— Но они ведь от нас отделились, — начала Вынтэнэ. — По Амуру теперь граница проходит.
Редактор чуть не затрясся от возмущения. «Ещё удар его хватит», — испугалась Вынтэнэ и больше уже не спорила.
— Есть Единая и Неделимая Чукотка, от Анадыря, до самой до Москвы. А все эти сепаратистишки по живому себя отрезают…
— Вы такой патриот, — Вынтэнэ старалась скрыть иронию.
— А как иначе-то! — воскликнул Гэмалькот. — Наша матушка Чукотка всему свету голова!
Он хлопнул ладонью по столу.
— Нет другого такого духовного народа, как чукчи! Эти вот литвины или там поляки верят в одного только Христа. А у нас духов-то сколько! Да наш чукотский мужик и оленей не пасёт, пока духам жертву не принесёт! Вот она, чукотская духовность-то!
«И давно вы видели чукотского мужика?» — подумала Вынтэнэ. Вопрос, впрочем, риторический — редактор никогда в жизни не бывал на Чукотке. Он родился и вырос в Менске. Про далёкую родину слышал от родителей да в субботней чукотской школе. Школа действовала при чукотском же святилище, а учил в ней сам шаман…
Редактор грезил о старой, дореволюционной Чукотке, а настоящая, современная его не интересовала.
— Да если бы не чукчи, — продолжал Гэмалькот, — то и Литвы бы не было! Да и Киевской Руси тоже!
