Московские сумерки - [77]

– Понятия не имею, – ответил Мартин. – И она тоже. Л вы? Нет ли чего-нибудь такого в досье вашей «фирмы», чем вы не прочь поделиться с нами?

– Нет.

– Нет ничего? Или вы не хотите?

– Вы же знаете, что я не могу рассказывать про операции управления.

– Итак, как нам известно, – подвел итог Таглиа, – у нее есть брат, добывающий «легкие деньги», который предположительно наметил встретиться с ней в кафе, но не пришел и с тех пор нигде не появлялся. Что же, по ее мнению, случилось с ним?

– Она говорит, что ничего не знает. Похоже, что она не слишком хочет распространяться о нем.

Мартин решил не упоминать о Дмитрии до поры до времени, пока его не спросят об этом прямо, но никто не спросил.

– Я ее ничуть не осуждаю, – сказал Ролли. – Меня удивляет другое – как она решилась все же рассказать вам об этом? Если бы я разговаривал с кагэбэшником, я бы поостерегся откровенничать с ним.

– Если бы не были сами из КГБ, – заметил Бирман.

– А вы как считаете? – спросил Ролли Мартина. – Она агент КГБ?

– Сперва я так и считал. Только потому, что она говорила, будто не знает ни одного американца, хотя ее близкий друг-приятель и сказал мне, что она продала одну из своих картин неизвестному ему американцу.

– А потом вы изменили свое мнение? – спросил Бирман.

Хотя Мартин и знал, что Бирман рассмеется, но все равно сказал:

– Да.

И Бирман тут же рассмеялся.

– Ну, а почему же вы изменили свое мнение? – серьезно спросил Ролли.

Мартин пожал плечами:

– Во-первых, потому что она увела меня от этой шайки пьяных.

– Это не довод, – тут же выскочил Бирман, и Мартин понял, что других весомых доказательств у него нет.

– Это когда вам намяли бока? – участливо спросил посол.

– Вам бы следовало поинтересоваться, как они выглядят сегодня, – заметил Таглиа.

– Ну что же, как я уже сказал, об один из их носов я умудрился сломать себе руку.

– Они тоже не агенты КГБ? – поинтересовался Ролли.

– Если бы были ими, то не описались бы, – заметил посол. – Сужу по сломанной косточке у нашего молодца, и никаких тебе синяков-шишек.

– Нет, они не агенты КГБ, – пояснил Мартин. – Они всего лишь простые советские работяги, «выросшие на верность народу» и стремящиеся выместить свою злость на иностранцах. Доказательств, что она не связана с КГБ, у меня нет, но в эту связь не верю.

– Ладно, ребята, что нам делать с ней? – спросил посол.

– Предоставим это дело профессионалам, а они уж знают, как обращаться с ней, – предложил Бирман. – Мартин, я не могу одобрить вашу самодеятельность, но оснований думать, что это нам как-то повредит, нет. Теперь настало время подвести ее к профессионалам.

– Как я догадываюсь, к вам? – спросил Мартин.

– Или к кому-то еще. Это уж как мы сочтем нужным. Я еще не принял решения на этот счет. Надо посоветоваться с Лэнгли.

– А как вы полагаете, что конкретно будет делать этот человек, занимаясь с ней? А, Бирман?

– Выяснять два вопроса. Первый – какой фактической информацией она располагает относительно гибели Хатчинса. Второй – разрабатывать ее в качестве возможного источника дальнейшей информации.

– Да что вы! Какой же информацией она может обладать? Я воспринимаю все это так, что вы не верите ни одному ее слову, сказанному мне, не верите, что она всего лишь согласилась свести Юрия с Хатчинсом. И что вы ожидаете получить при «дальнейшей разработке» от женщины, которая не знает ничего, кроме того, что уже сказала?

– Не будьте наивным, Мартин, – настаивал Бирман. – Мы живем в реальном мире. Может, она и сказала нам правду, всю правду и ничего, кроме правды, а может, и не сказала. Но мы не должны принимать ее слова за чистую монету, хотя бы по одной причине: потребуется немало доказательств, чтобы убедить меня в том, будто Хатчинс в самом деле сказал неизвестному местному лицу женского пола, что он работает в Центральном разведывательном управлении. А насчет того, что мы сможем получить из ее дальнейшей разработки, я пока не знаю. Но кое-какие соображения на этот счет есть. Вот, к примеру, одно: мы возобновим контакты с КГБ и ошарашим их новой добытой нами информацией, а потом посмотрим, как этот детонатор сработает. А вот еще лучший вариант: мы заставим ее пойти в КГБ, но не говорить там, что она уже работает на нас. Тем самым мы попытаемся заглянуть в механизм расследования КГБ этого дела, не подвергая опасности наши собственные источники информации.

Тут уже Мартин не выдержал и заметил:

– Но подвергая опасности ее жизнь. Поскольку она не наш «источник», то, стало быть, на нее это не распространяется.

– Нельзя приготовить яичницу, не разбив ни одного яйца, – парировал Бирман.

– Но мы же говорим не о яйцах, Бирман. Мы говорим о женщине.

Бирман повернулся к послу и посмотрел на него взглядом, говорящим и без всяких слов: «Ну вот, видите?»

– У нас есть профессионалы в этом деле, – сказал он. – Которых всякие там эмоции не волнуют.

– А под «профессионалами» понимаются люди, которые, ничуть не задумываясь, поставят на карту даже жизнь женщины? – подковырнул Мартин.

– Под профессионалом, – начал разъяснять Бирман, – понимается человек, которого учили улаживать подобные ситуации и который сделает это к наилучшей выгоде Соединенных Штатов.