Московские праздные дни: Метафизический путеводитель по столице и ее календарю - [5]
Третий Спас — Ореховый (29 августа, 15-го по старому стилю); в рамках того же образа это означает, что время успокоилось окончательно: ничто, никакая влага в нем не движется, не говорит о течении времени. Третий плод в этом смысле достаточно «сух»; плод в скорлупе ореха (прошедший год) упакован надолго — до следующего солнечного цикла.
Таковы три главных праздника августа: три стадии остановки света, три этапа метаморфозы — так еще недавно широко разлитый летний свет уходит из земного пространства. Прячется, сжимается, переходит в мед, яблоко и орех. Так, в августе, в результате праздничной церемонии Москва готовится к осени.
Нужно отметить, что наша фигура года выходит не вполне симметрична: «выдох» времени, спуск с июльской вершины происходит не совсем так, как совершался «вдох», подъем на нее — мы долго взбирались на вершину года, съехали куда быстрее. Московское лето коротко: все верно. Подъем и спуск — эмоционально разные сюжеты. Именно поэтому для нас общий сюжет года совершается логично: пульс года происходит в нашем воображении, он неизбежно окрашен эмоциями.
Московский год — одушевленная, живая фигура, пространство чувств, коробкокон нашего воображения.
К сентябрю московский год-кокон закругляется.
Сентябрь представляет собой корзину малых праздников. В первую очередь это связано с крестьянской традицией. Наступает пора праздновать успехи урожая. По крайней мере, сентябрь — самое сытое время. Для русского крестьянина, а Москва еще во многом «крестьянская столица», это соображение немаловажное. В нашем календаре постоянно сказывается крестьянская память, действующая с праисторических времен.
Крестьянская память подсказывает: сентябрь есть в первую очередь праздник урожая.
Церковь празднует Новолетие, церковный новый год (14 сентября, 1-го по старому стилю). В Москве это красивейший из всех сезонов: бабье лето составляет для столицы лучший фон. Москва сама, точно плод, созревший за год, покоится в корзине сентября. Здесь много поводов для веселья. Свет (продолжаем метафору) разобран на сувениры и подарки; амбары полны, о зиме думать рано.
Тут потребуются уточнения: сентябрь — месяц весьма непростой. У него есть своя изнанка, не столь пестрая и яркая, как лицевая сторона. Хмурые небеса, за шиворот сеет дождь, в домах еще не затопили и потому Москва мерзнет. Сентябрь «двоится». Мы еще рассмотрим этот двуликий сезон подробнее, когда доберемся до него в поэтапном обозрении календаря.
Бабье лето завершает Покров (14 октября, 1-го по старому стилю). Это один из самых необычных дней в году — день-фокус, переворачивающий время, ощутимо меняющий его ход.
Покров — это еще и праздник первого снега; в свое время, когда погода была более предсказуема, первый снег часто выпадал на Покров. В Москве тогда случался особый праздник — мгновенный, «точечный», разом меняющий пейзаж с черного на белый и обратно. Первый снег, как правило, лежит на земле недолго. Москва как будто вздрагивает: зрелище ее под покровом первого снега одновременно празднично, светло и печально.
В каком-то смысле Покров ставит точку в развитии сюжета о росте и убывании московского года.
По идее, согласно идеальному геометрическому расчету, точка нас ждет в декабре, когда свет дойдет до своего минимума, до появления Рождественской звезды. Однако мгновенность Покрова, этого дня-выключателя, меняет эту последовательную, геометрически выверенную картину. Покров «выключает» свет заранее. Время словно засыпает, закрывает глаза до Рождества.
Этому есть определенное подтверждение в календаре: большие праздники закончены после того, как свет (на одно мгновение) Покрова уходит под снег.
Что такое этот день-выключатель на нашем «чертеже», где меняются измерения Москвы? У него должна быть особая позиция; летом мы пребывали в пространстве Москвы, в сентябре устроили проводы света — что такое позиция после пространства? Куда после Покрова переместилась Москва, в какое измерение, четвертое или пятое — какова она за (под) Покровом? Возможно, время достигло высшей степени плотности — такой, что сделалось уже невидимо, стало осенней тьмой.
Или, напротив, все начинается сначала? Допустим, в этот день начинается «нулевой» цикл года. Метафора из области строительства: возведение следующего года (год есть архитектурное сооружение, «здание времени») начинается с закладки его покровского фундамента. Под «землей», под покровом времени, после праздника Покрова начинается невидимая работа: задумывается, сочиняется заранее следующий год. Он «проектируется» как дом. Ему закладываются опоры, о нем составляется фундаментальное понятие.
Разумеется, мне, архитектору, близка и понятна эта строительная метафора.
После некоторого размышления я решил оставить в силе обе версии толкования Покрова. Пусть пока будет так: октябрь — это то именно «четвертое» или «пятое» измерение Москвы, когда свет есть предмет, — мы еще посмотрим, что это за чудо. За ним идет ноябрь: пересменок, странное время, ни осень, ни зима, сезонное шатание Москвы. И наконец, декабрь — месяц пророков (в декабре действительно празднуется много пророков) — это «нулевой», проектный месяц, когда готовится чертеж следующего года.
