Московские французы в 1812 году - [8]

, то есть в Китай-городе. Комплекс этих привилегий возбуждал аппетиты иностранных держав, желавших получить их в исключительное пользование, каждая для себя. С этой целью в 1779 году Франция начала с Россией торговые переговоры, рассчитывая ослабить давние и тесные узы, связывающие Российскую империю и Англию. Но шевалье де Корберон, французский дипломат при российском дворе, не верил в их успех, так как в сентябре 1780 года он заявил: «Россия придерживается принципа предоставления всем странам равных прав в коммерции и не завязывает никаких особенных связей ни с одной из них»³¹. Проект задуманного торгового договора провалился, во всяком случае, в этом году. Пришлось ждать декабря 1786 – января 1787 годов, чтобы такой договор появился на свет, благодаря, в числе прочего, переговорам, проведенным графом де Сегюром³².

В XVIII веке многие из иностранцев, обосновавшихся в Москве, были уроженцами северных стран (датчанами, немцами, голландцами, англичанами), специалистами в текстильном производстве, приобретшими за несколько веков большой опыт в этом деле. В Москве «производят почти такие же хорошие полотна, как в Голландии», говорил один современник-француз в своей работе о России, опубликованной в 1784 году³³. Английские купцы, со своей стороны, приобрели высокую репутацию в торговле высококачественными овощами, фруктами и цветами, которые они со вкусом и умением выращивали в своих садах. В 1716 году это приятно удивило путешественника Ф.-К. Вебера. «Здесь живут, – отметил он, – несколько английских купцов (кои чувствуют себя тут очень удобно), каковые с февраля месяца, и даже раньше, начинают продавать розы, левкои и вкусную спаржу, выращиваемые ими в их садах»³⁴. В «Энциклопедии» Дидро и Даламбера в 1765 году автор статьи «Москва» говорил практически то же самое³⁵. Также очень многочисленны были поляки, поскольку Польша входила в зону влияния, даже «заповедную охотничью зону» русских. В XVIII веке эти последние без колебаний аннексировали часть территории соседней Польши, которую поделили с Пруссией и Австрией. Наконец, в Москве обитало огромное количество азиатов: китайцев, армян, турок – желанных гостей, благодаря привозимым ими тканям и пряностям. Всех этих иностранцев, за исключением православных греков, обычно называли «немцами», то есть «немыми», не знающими русского языка. В современном русском языке так называют жителей Германии.

Это сообщество иностранцев, обосновавшихся в Москве, располагало всем необходимым для того, чтобы разбогатеть. Некоторые без колебаний заявляли об этом во всеуслышание, по примеру французского дипломата, шевалье Корберона, который в своих суждениях зашел очень далеко. «Из этого следует то, – писал он в 1780 году, – что иностранцы смотрят на Россию как на дойную корову и остаются в ней, поскольку наживают там огромные состояния и живут в ней лучше, чем где бы то ни было еще; свидетель тому Бийо, который сказал мне, что за два или три года заработал десять тысяч рублей, имея начальный капитал в пятьдесят»³⁶. Конечно, не всем удавалось разбогатеть так, как этому бургундскому купцу, но миф о возможности скорого и легкого преуспеяния в этой стране распространялся крайне быстро. Россия становилась новым эльдорадо, землей, которую следовало покорить, как американский «Новый свет». Иностранные негоцианты, отправившиеся в Россию, знали, что условия для успеха там относительно благоприятны, что они имеют хорошие шансы заработать немало денег, даже составить себе крупное состояние. Но также они понимали, что там их может ждать и неудача. Помимо обычных рисков, неизбежных при инвестициях денежных средств, существовало множество других, которые также следовало учитывать. Например, пожары. Огонь не щадил никого и не делал различия между русскими и иностранцами, причем для последних, находящихся вдали от родины и не имеющих поддержки, его последствия бывали еще более катастрофическими, чем для первых. Г-н Ле Клерк рассказывал о пожаре, случившемся в Санкт-Петербурге, но его слова вполне применимы и к Москве. «Ущерб имуществу, причиненный пожаром, случившимся в Петербурге в 1782 году, был оценен в пятнадцать миллионов наших ливров: почти все магазины были обращены в пепел; это несчастье, возможно, повлечет за собой разорение многих иностранных негоциантов, которые, чтобы продать свои товары русским, были вынуждены продавать их в кредит и предоставлять покупателям большие отсрочки»³⁷. Так что бдительность требовалась постоянно. В прошлом город не раз опустошали страшные пожары, такие как в 1437 году, когда погибли три тысячи человек, или как в 1547 году.

Большинство иностранцев проживало в своих особых кварталах, расположенных на окраинах города: в польском квартале, в квартале Гоголи, отведенном для малороссов (украинцев), или в Немецкой слободе, где селились иностранцы – выходцы из североевропейских стран. Туда, в немецкий район, женевец Лефорт когда-то возил своего друга, царя Петра Великого, для участия в попойках, устраивавшихся в немецких тавернах³⁸; именно там «Петр очень рано приобретет привычки, которые сохранит до конца своей жизни»