Московская ведьма - [39]

«Главное, чтобы он всё успел, – повторяла она про себя, – всё, до последнего мазка…»

Сеанс закончился с наступлением сумерек. Ещё с изостудии дома пионеров Марина помнила, что живописью можно заниматься только при естественном освещении.

– Марина, что-то не так? – озабоченно спросила тётка, когда всё закончилось. – Вы сегодня какая-то сама не своя… хотя сидели вы идеально, у меня просто слов нет.

– Не волнуйтесь, всё отлично, – улыбнулась ей порозовевшая Марина, – всё просто прекрасно…

Одеваться пришлось в узенькой лаборантской среди пыльных колб и пробирок, моментально утащивших мысли в сторону алхимии. Марина невесело усмехнулась: в школе её учили, что алхимия – это лженаука; и что ни бога, ни чёрта, ни прочих персонажей Божественной комедии не существует, учили тоже. И вот теперь, через много лет воспитанная в духе материализма серебряная медалистка Марина Белова сначала заключает сделки с демоническими личностями, а потом, опомнившись, разгребает последствия собственным обнажённым телом. Это было бы смешно, если бы, как говориться, не было так грустно.

«Чем же вы, инженер Белова, тут занимаетесь? – спросила она себя, натягивая свитер. – Где же теперь ваш материализм?»

Марина осторожно приоткрыла дверь лаборантской и мышкой выглянула наружу. Аудитория осталась непривычно пуста. Одна только тётка сидела на стуле рядом с кафедрой в своей махновской шапке и незажжённой сигаретой в зубах. Увидев Марину, она поднялась ей навстречу.

– Я решила вас подождать, – сказала она, глядя куда-то в сторону, – опять же, надо аудиторию закрыть…

Марина что-то пробурчала в ответ, а сама приготовилась к новой порции ухаживаний.

Из учебного корпуса они вышли молча. Старый усатый охранник с бурчанием закрыл за ними двери, и они снова оказались одни на тёмной улице.

– Ну, вот и всё? – подала голос Маринина поклонница. – Или составить компанию до метро?

– Не стоит, – ответила Марина с вежливой улыбкой, – меня проводят.

– Который из них?

Марина встрепенулась:

– Откуда вы знаете?

Плохо подведённые карие глаза слились в узкие щёлочки.

– Я что, слепая, что ли? Я, конечно, старая лесба, но в мужских взглядах кое-что понимаю.

После этих слов Марина испытала к собеседнице нечто вроде уважения. Она внимательно посмотрела в карие глаза, которые стали нормального размера, и разглядела там несколько этажей грусти.

– Простите, что не оправдала ваших ожиданий, – сказала Марина на прощание.

– Чего уж там… – окурок метеоритом полетел в сугроб, – не в первый раз…

Предполагалось, что Михаил будет ждать Марину снаружи, недалеко от входа. Марине оставалось пройти до него с десяток шагов по Новосущёвской улице, но ей перегородила дорогу припаркованная прямо на тротуаре чёрная «Бэха». Стекло водительской двери опустилось, и Марина увидела руку в «коже».

– Дэвушка! Садытэсь! – раздался изнутри исковерканный деланным кавказским акцентом знакомый голос.

– Я не такая, – на автомате буркнула Марина и попыталась обогнуть машину сзади.

Резко распахнувшаяся пассажирская дверь обрушила её планы. Марина сделала шаг назад, не зная, что делать. В этот момент из салона показалась лакированная туфля, затем отутюженная чёрная в полоску штанина, а затем и сам переодетый в костюм «ревущие двадцатые» Велиор. Не хватало только автомата Томсона и сигары в зубах.

– Вас подвезти, – с утвердительной интонацией сказал он.

– Можно подумать, у меня есть выбор… – вздохнула Марина.

– Выбор есть всегда, Мариночка. Вот сейчас, например, ваш выбор – поехать со мной.

Марина молча полезла внутрь. Все её планы теперь летели ко всем чертям. В прямом смысле слова.

В машине было тепло, даже жарко. Пахло автомобильным ароматизатором и хорошим трубочным табаком. Марина сидела за водителем и сквозь мутное мерседесье окно смотрела на сильно потемневшую Москву. Рядом восседал Велиор с бутылкой шампанского в руках.

«Что же теперь будет? – обречённо подумала Марина. – Скорее всего, уже ничего…»

Ощущение безысходности гадко поддавило диафрагму. Марина откинулась в кресле и закинула ногу на ногу, неловко распахнув пальто. Взгляд Велиора тут же скользнул по её, выставленным будто напоказ ногам.

– Не стоит, я уже всё видел, – сказал он.

– Хотите взглянуть поближе? – съязвила Марина.

Шампанское задорно хлопнуло.

– Всему своё время…

– Наглец…

В Марининой руке образовался бокал, который тут же наполнился до краёв.

– Мариночка, за вас!

– И не в последний раз… – грустно сказала Марина, гладя на стремящиеся к свободе пузырьки.

– Мысленно с вами! – долетело с водительского сиденья.

Марина пару секунд раздумывала, но всё же решила выпить. А что ей, собственно, оставалось делать? Весь её гениальный план по подмене художественных ценностей пошёл прахом. Михаил, видимо, так и остался стоять на улице ни с чем.

«Может, позвонить ему… – мелькнуло у Марины в голове, – и всё объяснить…»

Она полезла за телефоном, но вдруг подумала, что это будет слишком подозрительно.

Марина залпом выпила шипучку до дна. Вино приятно обожгло пустой желудок.

«Чёрт с ним, – подумала Марина и закрыла глаза, – будь, что будет…»

Хмель быстро вскарабкался до головы. Марине вспомнился постулат одного её институтского преподавателя: «Алкоголь – отличный растворитель несбывшихся надежд», и она грустно улыбнулась нечёткому образу, который выбросила память.