Московская Русь: от Средневековья к Новому времени - [42]

Контроль за чеканкой был поставлен плохо. Его вели «гости» (т. е. крупные купцы и финансисты), которые, сами купив медь за границей, везли ее на денежный двор вместе с государственной, а начеканенные монеты забирали себе. Монету можно было тайно чеканить вообще из любой наличной меди (например, посуды), богатые фальшивомонетчики так и поступали. Когда все это открылось и начались аресты, «гости» показали, что давали взятки родственникам царя, Милославскому и Матюшкину. Однако они не были наказаны.

Медные деньги 1650-х опять затронули прежде всего интересы посада. Припасы невероятно вздорожали; крестьяне часто отказывались везти их на продажу в города или требовали платы серебром. Если «в прежних годах можно было мастерскому человеку с женой быти сыту днем алтынным хлебом», то «одного хлеба и харча сам-друг надобно на 26 алтын» (то есть жизнь вздорожала в 26 раз!), «и то учинилось не от хлебного недороду и соляного промысла, а от медных денег», — писали в челобитных. В Москве началось брожение, 25 июля 1662 г. вылившееся в погром дворов. Горожане толпой пошли в Коломенское, в летний дворец царя и, застав его врасплох, передали письмо со списком «изменников», бояр и гостей. Алексею Михайловичу не дали слова сказать, хватали за платье и пуговицы, приговаривая: «Чему де верить?». Его с трудом удалось вывести из толпы. В Коломенском собиралось все больше городской черни, торговцев, стрельцов и даже солдат недавно созданных полков. Они попытались войти во дворец, но уже были собраны иноземные наемники и верные царю части войска. Царя застали во дворе и вновь потребовали «изменников», — но он дал приказ стрелять, и толпа побежала. Погибло несколько сот человек, остальных пытали в Угрешском монастыре, топили в Москве-реке, вешали. «Медный бунт» был подавлен, но в 1663 г. медные монеты пришлось вновь сменить серебром.

Степан Разин

Городские восстания сопровождались нарастающим недовольством провинции, прежде всего служилых людей, и крестьян, готовых примкнуть к первому же казацкому отряду. В конце 1660-х гг. оно вылилось в новую гражданскую войну, охватившую пограничные районы и национальные окраины — Дон и Поволжье. Ядром войска восставших и застрельщиками движения снова выступили казаки.

В Поволжье все время было не очень спокойно. Служилых людей здесь испоместили (т. е. дали им земельные наделы с крестьянами) на земле, отобранной у марийцев, мордвы и других малых народов (их насильно крестили и закрепощали). Русские крестьяне, переселенные сюда из центра страны, несли много добавочных тягот (добыча соли, ловля рыбы, выработка поташа). В крепостях служившие «по прибору» нерегулярно получали жалованье, страдали от произвола воевод. Наконец, вдоль волжского пути кормилось много бродячего люда (из него набирали ватаги бурлаков, грузчиков и «судовых работных людей»).

К этому времени осложнилась и жизнь казачества на Нижнем Дону и Хопре. Сюда, на край Дикого поля, бежало крестьянство, вливаясь в ряды казаков. Они вместе ловили рыбу, охотились, пахали пашню, окружали свои поселки («городки») рвами и изгородями. Однако прежнего равенства в городках не было — обжившись на Дону, казацкие семьи получали возможность эксплуатировать «пришлую» голытьбу. Они возглавляли походы за добычей и делили ее; верховодили на казацком «круге»; имели много денег, земель, коней и скота, лучшие зоны для рыбной ловли. На них часто работали беглые крестьяне и пленные ногайцы или калмыки. Эти казаки видели в Москве союзников: от царя присылалось денежное жалованье, хлеб, порох и другие припасы.

Но бедных («голутвенных») казаков было, однако, не просто закабалить, — вооруженные и привыкшие организованно действовать, они были очень опасны. До поры они проявляли себя в традиционных казацких грабительских рейдах («походы за зипунами») в Крым и Турцию, а после 1642 г., когда турки закрыли проход в Азовское море, на Каспий и Северный Кавказ. Обычно атаман снаряжал отряд на средства богатых казаков, бедные же, как рядовые воины, получали лишь крохи добычи. Однако в конце 1660-х гг. эти набеги возглавил Степан Разин, обходившийся без поддержки «низовых» казаков: его «финансировали» воронежские торговые люди. Разин много повидал: дважды он прошел всю Русь до Соловецкого монастыря как богомолец; был в казацком посольстве в Москве за жалованьем. Он знал многое о положении в стране и считал, что смелые действия помогут изменить жизнь к лучшему.

Разин начал с типичного рейда к берегам Персии, какие часто совершали казаки. По дороге он захватил на Волге суда, принадлежавшие царю, патриарху и гостю Шорину, и вышел в Каспийское море. Казаки захватили Яицкий городок (в устье реки Урал), казнили «начальных людей» и перезимовали, отбивая отряды, посылаемые из Астрахани. Весной 1668 г. Разин поплыл к персидским берегам, имея до 40 кораблей и маленькое войско. Он опустошил побережье от Дербента до Баку и вторгся в глубь страны. Весной был разграблен восточный (туркменский) берег моря. Базой Разина стал остров недалеко от Баку и устья реки Куры. Сюда шах направил настоящий флот из 50 судов и 4 тысяч воинов, но казаки разбили персов. В августе 1669 г. флотилия с добычей хотела вернуться на Дон, но в Астрахани ее поджидали царские войска. Разин ушел в море и вернулся лишь после договоренности о разделе добычи. Он вынужден был отдать большую часть (в том числе половину пушек), продав остальное на рынках Астрахани. Сам Разин был под условным арестом, проводя время в ставших легендой пирах. Он покинул город без разрешения (4 сентября 1669 г.), ушел вверх по Волге, к 1 октября занял Царицын и двинулся дальше на Дон, где укрепился в городке Кагальнике. Сюда стали собираться беглые крестьяне, видевшие в Разине долгожданного вождя.