Московляне - [117]
Когда мальчик убежал смотреть сосну, баушка закрыла глаза. По тому, как поднимались и опускались ее плечи, видно было, до чего трудно ей дышится.
Мальчик скоро вернулся, испуганный:
— Баушка, там то ли кто храпит, то ли хрюкает! Поглядим, а?
Пришлось встать и пойти.
Снег, погрязневший за одну ночь, был весь в еловых иглах, в березовом семени, в черных соринках, а вокруг деревьев уже обтаял кольцом.
По голому перелеску разносился странный звук, громкий и мерный, похожий и впрямь на человечий храп или, скорее, на скрип калитки. Он повторялся через ровные промежутки времени, будто отсчитывая какие-то сроки.
Баушка, поникнув головой, опершись обеими руками на посох, слушала, закрыв глаза, молча, с таким глубоким вниманием, словно только ее касался этот вещий, бесстрастный счет.
А мальчик дергал ее за рукав.
Они прошли еще несколько шагов и открыли тайну странного звука: рябой, красноголовый дятел лепился к пустому скворечнику и долбил его гулкую щеку.
После трех хмурых, тяжелых дней, когда на все веточки садилась скользкая изморозь, а временами медленно валились с неба мокрые хлопья снежной липухи, после трех робких утренников, которые всего на час или на два стягивали мозглую слякоть колючим ледком, проглянуло наконец солнце.
Баушка ожила и сама вызвалась сходить на ручей.
— Власий воду подпустил,[65] — говорила она старшему немного таинственным, возбужденным шепотом. — Идем смотреть.
Они ступали по крепко убитому студню потемневшей дороги, на которой белели только мелкие щепотки водополого снега, выбитые подковным шипом.
— Помнишь, — говорила баушка, — как до полузимья снег-то под ногой звенел, точно натянутая струнка? А сейчас-то слышишь как сседается да как скрипит сапожным скрипом? А те-то людские следы, что сбились с дороги в сторону, все как есть водой поналились.
— Бабушка, — спросил мальчик, — мы идем весну встречать?
— Что ты, сынок! Еще Евдокея порога не подмочила.[66] А и по ней еще собаку встоячь снегом занесет. Еще Морозко сорок раз проскачет по ельничкам да по березничкам. Не приспела пора сани на поветь закидывать. Только зиме-то, сколько она ни храбрись, конца не миновать. Весна-то под землей уж копится. Уж нет-нет украдкой и улыбнется из-под снега — где брусничным листком, где моховой зеленой звездочкой.
Над ручьем старуха и ребенок долго простояли молча.
Ручей был неузнаваем.
Старый лед сошел. Под их ногами бежала из-под мостка быстрая красная вода. Она весело играла с новым ледком, со вчерашним и с сегодняшним, который прикрывал ее только местами. Кое-где он нарос лишь вдоль берега и лишь изредка выставлял из воды свою зубчатую хрустальную кромку. А кое-где застилал всю ширину потока зыбким полупрозрачным пластом, будто из растопленного сала. И видно было, как под ним вместе с водой бегут, извиваясь, словно пиявки, беловатые воздушные пузыри.
Талая, трудная дорога, яркий пламень солнца на снегу и долгие речи утомили баушку. На обратном пути она часто останавливалась, чтобы перевести дух, и уж не могла говорить.
На доске, которая лежала на завалинке, корочка вчерашнего снега вчера же и подтаяла, потом за ночь замерзла, а сейчас, на солнце, опять обтаяла по краям.
Баушка выбрала место посуше и села, прислонясь спиной к срубу.
Было очень тихо. Только из голого перелеска доносился опять странный мерный звук, похожий на скрип калитки.
Глядя, как по зеленоватому, уже весеннему небу движутся две рваные завесы облаков — передняя, тонкая, побыстрее, задняя, тяжелая, помедленнее, — баушка проговорила еле слышным, очень слабым голосом:
— А перед вечером опять нападает снежок. Только денному-то снегу не лежать.
Это были ее последние слова.
Она закрыла глаза и будто задремала.
Дятел в перелеске гулко оттарабанил по пустому скворечнику один раз, другой раз, третий раз и примолк.
Со свеса кровли сорвалась ледяная сосулька и, упав рядом с баушкой на мокрую доску, разбилась с хрустальным звоном.
В соседней избе топилась печь. Из приоткрытой двери и из волокового оконца шел дым.
Мальчик, сидя на корточках перед лужей и постегивая воду тростинкой, рассеянно следил за тем, как легкая тень от дыма скользит по снегу, по частоколу, по розоватому стволу молодой березы, по блестящим на солнце веточкам, по луже, по завалинке и по восковому лицу уснувшей баушки.
Ее предсказание сбылось: под вечер все небо затянулось тучами и выпал мягкий снежок.
Он не пролежал и суток. И весны не остановил.
Кто в силах остановить весну?
Кто в силах остановить неиссякаемый поток жизни, который на смену старому, умирающему, ежечасно рождает новое и высшее?
Блок Г.П.
Б70. Московляне: Роман. — Д.: ВАП 1993. — 333 с.
Тираж 100 000 экз.
ISBN 5-86883-003-2
Редактор В.Леонов. Художественный редактор В.Горин. Технический редактор О.Глушкова. Корректор Л.Вайнер. __________________________________________________________________________
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 22.09.2005
О найденных опечатках сообщать в библиотеку: http://publ.lib.ru/
За свою любовь к Богу получил Великий князь Андрей Юрьевич имя Боголюбский. Летопись гласит, что был князь так же милостив и добр, подавал нищим и больным. В то же время Андрея Боголюбского ценили как мужественного и смелого воина, трезвого и хитрого политика. При нём Киев перестал быть столицей Русского государства, новым политическим центром стал Владимир.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
После победы большевиков в гражданской войне вернулся в Финляндию, где возглавил подпольную борьбу финских коммунистов. В начале 1922 года лыжный отряд Антикайнена совершил 1100-километровый рейд по тылам белофиннов и белокарел, громя гарнизоны, штабы и перерубая коммуникации. Под руководством Тойво Антикайнена Коммунистическая партия Финляндии стала одной из крупнейших партий Финляндии. Коммунистическая пропаганда показала истинное лицо финских правителей, совершенно не заботящихся о своём народе, а лишь пытающихся выслужиться перед Великобританией.
993 год. На глазах юного Торстейна убивают его отца, а сам он попадает в рабство. Так начинается непростой путь будущего корабела и война. Волею судьбы он оказывается в гуще исторических событий, ведь власть в норвежских землях постепенно захватывает новый конунг, огнем и мечом насаждающий христианскую веру, стейну представится возможность увидеть как самого властителя, так и его противников, но в своем стремлении выжить любой ценой, найти старшего брата и отомстить за смерть отца он становится членом легендарного братства йомсвикингов, которых одни называли убийцами и разбойниками, а другие – благородными воинами со своим нерушимым кодексом чести.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.