Московляне - [117]

Когда мальчик убежал смотреть сосну, баушка закрыла глаза. По тому, как поднимались и опускались ее плечи, видно было, до чего трудно ей дышится.

Мальчик скоро вернулся, испуганный:

— Баушка, там то ли кто храпит, то ли хрюкает! Поглядим, а?

Пришлось встать и пойти.

Снег, погрязневший за одну ночь, был весь в еловых иглах, в березовом семени, в черных соринках, а вокруг деревьев уже обтаял кольцом.

По голому перелеску разносился странный звук, громкий и мерный, похожий и впрямь на человечий храп или, скорее, на скрип калитки. Он повторялся через ровные промежутки времени, будто отсчитывая какие-то сроки.

Баушка, поникнув головой, опершись обеими руками на посох, слушала, закрыв глаза, молча, с таким глубоким вниманием, словно только ее касался этот вещий, бесстрастный счет.

А мальчик дергал ее за рукав.

Они прошли еще несколько шагов и открыли тайну странного звука: рябой, красноголовый дятел лепился к пустому скворечнику и долбил его гулкую щеку.

После трех хмурых, тяжелых дней, когда на все веточки садилась скользкая изморозь, а временами медленно валились с неба мокрые хлопья снежной липухи, после трех робких утренников, которые всего на час или на два стягивали мозглую слякоть колючим ледком, проглянуло наконец солнце.

Баушка ожила и сама вызвалась сходить на ручей.

— Власий воду подпустил,[65] — говорила она старшему немного таинственным, возбужденным шепотом. — Идем смотреть.

Они ступали по крепко убитому студню потемневшей дороги, на которой белели только мелкие щепотки водополого снега, выбитые подковным шипом.

— Помнишь, — говорила баушка, — как до полузимья снег-то под ногой звенел, точно натянутая струнка? А сейчас-то слышишь как сседается да как скрипит сапожным скрипом? А те-то людские следы, что сбились с дороги в сторону, все как есть водой поналились.

— Бабушка, — спросил мальчик, — мы идем весну встречать?

— Что ты, сынок! Еще Евдокея порога не подмочила.[66] А и по ней еще собаку встоячь снегом занесет. Еще Морозко сорок раз проскачет по ельничкам да по березничкам. Не приспела пора сани на поветь закидывать. Только зиме-то, сколько она ни храбрись, конца не миновать. Весна-то под землей уж копится. Уж нет-нет украдкой и улыбнется из-под снега — где брусничным листком, где моховой зеленой звездочкой.

Над ручьем старуха и ребенок долго простояли молча.

Ручей был неузнаваем.

Старый лед сошел. Под их ногами бежала из-под мостка быстрая красная вода. Она весело играла с новым ледком, со вчерашним и с сегодняшним, который прикрывал ее только местами. Кое-где он нарос лишь вдоль берега и лишь изредка выставлял из воды свою зубчатую хрустальную кромку. А кое-где застилал всю ширину потока зыбким полупрозрачным пластом, будто из растопленного сала. И видно было, как под ним вместе с водой бегут, извиваясь, словно пиявки, беловатые воздушные пузыри.

Талая, трудная дорога, яркий пламень солнца на снегу и долгие речи утомили баушку. На обратном пути она часто останавливалась, чтобы перевести дух, и уж не могла говорить.

На доске, которая лежала на завалинке, корочка вчерашнего снега вчера же и подтаяла, потом за ночь замерзла, а сейчас, на солнце, опять обтаяла по краям.

Баушка выбрала место посуше и села, прислонясь спиной к срубу.

Было очень тихо. Только из голого перелеска доносился опять странный мерный звук, похожий на скрип калитки.

Глядя, как по зеленоватому, уже весеннему небу движутся две рваные завесы облаков — передняя, тонкая, побыстрее, задняя, тяжелая, помедленнее, — баушка проговорила еле слышным, очень слабым голосом:

— А перед вечером опять нападает снежок. Только денному-то снегу не лежать.

Это были ее последние слова.

Она закрыла глаза и будто задремала.

Дятел в перелеске гулко оттарабанил по пустому скворечнику один раз, другой раз, третий раз и примолк.

Со свеса кровли сорвалась ледяная сосулька и, упав рядом с баушкой на мокрую доску, разбилась с хрустальным звоном.

В соседней избе топилась печь. Из приоткрытой двери и из волокового оконца шел дым.

Мальчик, сидя на корточках перед лужей и постегивая воду тростинкой, рассеянно следил за тем, как легкая тень от дыма скользит по снегу, по частоколу, по розоватому стволу молодой березы, по блестящим на солнце веточкам, по луже, по завалинке и по восковому лицу уснувшей баушки.

Ее предсказание сбылось: под вечер все небо затянулось тучами и выпал мягкий снежок.

Он не пролежал и суток. И весны не остановил.

Кто в силах остановить весну?

Кто в силах остановить неиссякаемый поток жизни, который на смену старому, умирающему, ежечасно рождает новое и высшее?

Блок Г.П.

Б70. Московляне: Роман. — Д.: ВАП 1993. — 333 с.

Тираж 100 000 экз.

ISBN 5-86883-003-2

Редактор В.Леонов. Художественный редактор В.Горин. Технический редактор О.Глушкова. Корректор Л.Вайнер. __________________________________________________________________________

Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 22.09.2005

О найденных опечатках сообщать в библиотеку: http://publ.lib.ru/