Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства - [164]

Однако здесь следует заметить, что во времена княгини Оли, хоть она и крестилась под именем Елены, и некоторые ее придворные и родственники последовали ее примеру, вся Московия, увы, не отказалась от язычества, ибо сын ее, Стослаус, никак не желал принимать христианскую веру. И лишь после обращения великого князя Василия это крещение всей Московии закончилось. Тиран Иоанн Базилевс, или Иоанн Васильевич в своем ответе во время исповеди Яну Рахите, польскому теологу, который в 1570 году был в Москву с посольством польского короля Сигизмунда, весьма ясно заявил, что это было время княжения Володимира, когда началось массовое утверждение христианской религии среди московитов. Вот его собственные слова на латинском языке. «Наши были крещены во имя Отца и Сына и Святого Духа после того, как наш первый предтеча блаженный и великий царь Володимир, божественно озаренный, принял имя Василия во Святом Крещении. Именно с тех пор и по сегодняшний день наша вера не называется более русской, но христианской».

Глава III.

Об основных догматах христианской религии московитов

Московиты предпочитают сегодня греческую религию, но исповедывают ее не только как это делают ее члены, а хотят быть «святее» греков, ибо во многих положениях, как об этом мы скажем далее, они совершенно своеобразны, но поскольку именно от греков они получили христианскую религию, то все эти годы посылают патриарху Константинополя 500 дукатов в качестве благодарности за им совершенное.

Библия у московитов написана на варварском языке, почти полностью основанном на немецком, и они признают ее истинным словом Божиим. Они питают особое почтение к книгам Святого Евангелия, кои помещают только в совершенно чистом месте и никогда не касаются их прежде, чем не проделают множество раз того, что на их языке называется «пуклон», то есть, когда они приближаются к книге Святого Евангелия, то прежде чем взять ее, они наклоняют голову, осеняют себя крестным знамением и множество раз бьют себя в грудь, после чего берут ее с большим почтением.

Они также считают, что Священное Писание — это есть устав веры, но не единственный, ибо к нему они добавляют семь первых греческих Вселенских, или общих церковных Соборов и творения отцов церкви, а особенно все труды Василия Великого, Григория Нисского, Иоанна Хризостома и Ефрема Сирина. Что до прочих Соборов, кои имели место после семи первых, они отвергают их все и рассматривают как еретические. В качестве догмата веры такого же значения, как первые семь Соборов, они признают также писания одного из ученых-схоластов — Николая Чудотворца, память которого чествуют дважды в году в течение всех лет.

Более всего они почитают Апостольские символы веры — Никейский и Афанасьевский, как и питают большое уважение к Святому Хризостому. Таким образом, если речь идет о религии и делах церковных, они поддерживают свои чувства и опираются на: 1) Священное Писание, 2) семь первых Соборов, 3) греческих отцов церкви. Они не допускают малейшего отклонения или сомнения в догматах этих источников.

Их главные попы, или священники читают народу в церквях Новый Завет. Что же до Ветхого Завета, то, по их разумению, в нем содержатся непристойности, кои далеки от того, чтобы быть читаемы публично народу, а потому они не считают достойным затрагивать их, исключая псалмы Давида. К этой священной книге питают они такое отвращение, что считают профанацией само внесение ее в церковь и разрешение там ее читать. Что до чтения Нового Завета, они проводят его так равнодушно и так быстро, что читающий не понимает смысла читаемого, а присутствующие не обращают на него никакого внимания.

Они никак не поясняют то, о чем читают в своих церквях. Они вовсе не читают проповедей, ибо убеждены, что именно таким способом ереси и заблуждения относительно веры распространяются по миру. Они говорят, что эти проповеди, полные вопросов и хитроумных и ловких заключений, представляют источник всяческих заблуждений. Они утверждают также, что само учение более способно расположить сердце и ум их царей к добру и святости обычаев, чем пояснение самых высоких таинств. Вот почему они отвергают и с особой строгостью запрещают всяческие диспуты относительно божественных предметов. Если в вопросах религии и возникают некие разногласия, то они сразу же усмиряются опытностью и достойным поведением патриарха, и как бы мал ни был спор, решение по нему принимает единственно патриарх.

Они полагают, что церковь есть собрание верных, коему Бог обещает свою благодать и вечное спасение, и они не устают хвастаться, что лишь входящие в их сообщество единственно составляют это собрание верных. Что до других догматов их веры, то о них я расскажу по порядку в последующих главах.

Глава IV.

Кого московиты считают врагами своей веры и кого они полагают еретиками

Московиты врагами своей церкви считают: I) турок и тата!р, вот почему, хотя их послов принимают на аудиенциях, им не дано права, как послам князей-христиан, целовать руку царя. Во-вторых, евреев, к коим они питают такое омерзение и отвращение, что никому из них не разрешают въезд в свою страну, если те не обещают принять крещение и обратиться в греческую религию. Они почитают за еретиков всех христиан, коих религия не во всем совпадает с их. Они также считают, что великий князь оскверняется всякий раз, как дает целовать руку кому-либо из послов христианского князя, не исповедующего их религию. И именно по этой причине они всегда держат у трона царя полный кувшин воды, дабы сразу после церемонии, он мог умыть руки. Римских католиков они, правда, считают христианами, но говорят, что их религия полна бесконечным множеством заблуждений, а потому, если кто-то из них, либо иной христианин захочет принять их религию, что случается редко, если только это не какой-то преступник, желающий спасти свою жизнь, то они устраивают ему второе крещение. Поскольку восточная церковь полностью отделена от западной, то и московиты, кои гордятся близостью своей к грекам, не желают иметь ничего общего с римскими католиками, каковых они именуют латинянами, ибо во время богослужений, проводимых публично, пользуются они латинским языком. Отвращение, испытываемое ими к членам этой концессии, так сильно, что в их понимании сказать «Желаю тебе стать римлянином» равнозначно пожеланию всяческого зла. Далекие от мысли о какой-либо унии с нами, они приходят в ужас всякий раз, как слышат разговоры об этом. Паул юс Пясетиус (1595) сообщает, что когда папа объявил об отлучении от церкви Генриха IV, в Рим прибыло посольство московитов для переговоров об унии со Святым Престолом. Она была предложена собранием церковнослужителей, и казалось, что русские готовы протянуть руку. Они избрали из своей среды Ипатия Поцея, епископа Влодимирского и Брестского, и Кирилла Терлецкого, епископа Луцкого, каковые спешно отправились к папе Клименту VIII, дабы эту унию установить. Прибыв в Рим, оба этих епископа публично признали там римскую католическую веру с мыслью, что пример такой важности и влияния может склонить к тому же всю Московию. Но случилось так, что когда оба епископа вернулись обратно, они не нашли ожидаемого. Напротив, настроения, как в духовной, так и в светской среде, оказались далеки, как никогда, от унии с римской церковью. С той поры московиты сохранили такую ненависть к этой унии, что об этом с ними невозможно говорить без того, чтобы в тот же миг не вызвать крайнего отвращения.