Москит - [84]
Тео смотрел на две иллюстрации к заметке — цветные фотографии картин, с нежностью читал и перечитывал название под одной из них. В его пишущей машинке всегда западала клавиша «Е». Он и забыл, как это выводило его из себя. Улыбнувшись, Тео перевел взгляд на гряду Альп за окном. Его переполняла радость. Наверное, Нулани слышала его проклятия, когда рисовала в углу веранды. Джулия сказала, что Нулани отчаянно хочет его увидеть и столь же сильно боится. Она уже в Венеции. И боится.
Она боится, что ты не появишься, — писала Джулия, — что все это обман, а на самом деле тебя нет в живых. Ее страх можно понять — она так давно смирилась с тем, что никогда больше не увидит тебя. Она столько лет мечтала о тебе, без надежды на встречу, что ошибки просто не вынесет. А еще, представь, она боится, что постарела. О нет, Тео, она не постарела. Наша девочка так же прекрасна, как и прежде, хотя теперь и совсем взрослая.
С волнением он думал, понравится ли он ей теперь. Как жила она все эти годы, пока он упивался жалостью к себе? Тео чувствовал себя маленьким, пристыженным, думая о ее мужестве, о том, что его заботили только собственные потери, собственная боль. Теперь он старик, думал Тео, намного старше, чем когда она впервые увидела его. Старик и калека. Он поежился. Так он и написал Джулии, но она только посмеялась в ответ: Для Нулани это не имеет значения, Тео, боюсь, ты даже не в силах понять, как сильно она тосковала по тебе. И думаю, ты не в состоянии даже вообразить, какой женщиной стала она. Сам увидишь.
И вот он здесь, с цветком из храма. Лайнер пошел на снижение. Задумавшись, Тео не заметил, как открылся вид на лагуну, засверкал купол Сан-Марко. Звук моторов изменился, когда самолет накренился в сторону острова Торчелло с его Византийской башней и высохшими болотами, где когда-то роились москиты. И вот наконец город на воде. Прямо под ним, прекрасное полотно, шедевр Ренессанса, поднимающийся из воды. От счастья сдавило горло. Это не его дом, но откуда тогда чувство, будто он вернулся домой?
22
Рохан следил за снижением самолета, смотрел, как солнце играет на крыльях. Лайнер спланировал на посадочную полосу, приближаясь с каждым мгновением. Не двигаясь с места, Рохан наблюдал, как подкатил трап, как багаж сгрузили на тележки. Наблюдал, как из самолетного чрева показались первые пассажиры. Отпускники с детьми, итальянцы, кто-то вернулся домой, кто-то прилетел в гости к родным или посмотреть город на воде, американские туристы. И внезапно увидел его. Высокого мужчину в светлом парусиновом костюме и знакомых очках с круглыми стеклами. Совершенно седого. Он шел очень медленно, заметно припадая на одну ногу. Сглотнув, Рохан заторопился к терминалу прибытия.
— Старый ты хрыч, все такой же тощий, не то что я! — по-английски пробормотал Рохан, обнимая друга, чувствуя под пиджаком острые выступы костей.
Бесконечно долгую минуту они молчали. Затем Тео снял очки и протер стекла.
— Как она, Рохан? — спросил он беспомощно.
— Так я и знал, что только женщина могла тебя выманить, парень, — пошутил Рохан, глянув на цветок в руке Тео. И мягко добавил: — С ней все хорошо. Я оставил их с Джулией дома. Хотелось побыть с тобой наедине, я ведь знаю, что вряд ли увижу тебя после того, как вы встретитесь!
Подхватив чемодан, он повел Тео к выходу, изо всех сил скрывая потрясение.
— Ты наверняка устал, так что домой отправимся с шиком, на водном такси. — Рохан отмахнулся от возражений: — Вовсе не дорого. Ты приезжаешь не каждый день, парень.
Они добрались до Ла-Серениссима по воде, как это делали здесь веками, мимо безымянных островков, вслед за птицами, что белоснежным пухом парили над камышами. Воздух звучал мелодией итальянского языка. Тео успел забыть, как любил он вслушиваться в эту страну, звучащую подобно опере. И вот, наконец, набережная Фондамента Нуове, и Джулия стоит на мосту, а потом бежит к ним навстречу. Смеясь, и плача, и вытирая глаза, выкрикивает приветствия на итальянском, сингальском, английском. Совсем как раньше.
— Осторожнее, Джулия, — с улыбкой сказал Рохан. — Языки стали причиной не одной войны.
— Она уснула, — сказала Джулия, понимая, что сейчас больше всего хотел услышать Тео. — Почти не спала с той минуты, как приехала сюда. Poverina.[19] Извелась от ожидания.
— Она в порядке?
— Да, да, ты здесь, и с ней все будет хорошо. О, Тео, мой дорогой, слава богу! Слава богу, ты здесь. Я так боялась, что ты не приедешь.
Джулия обняла его лицо ладонями, поцеловала и повела в дом, где они с Роханом снимали квартиру на piano nobile.[20] Тео протянул ей храмовый цветок. Лотос прекрасно перенес путешествие и успел распуститься.
— Поставлю в воду. Она проснется и сразу увидит, — улыбнулась Джулия. И прошептала, кивнув на дверь: — А теперь иди. Она там!
Он медленно открыл дверь. Комната была Г-образная, сразу за дверью стояло большое зеркало в позолоченной раме. Старое, почерневшее и все еще прекрасное стекло отражало блеклый пыльный свет, отчего комната казалась нереальной. Нарисованной. Он поймал свое отражение и тут же увидел ее. Тео казалось, что он смотрит на одну из ее картин, размытую и отодвинутую вдаль прошлым. Только теперь наблюдателем был он сам. В душе все всколыхнулось, смешалось. Все то, что за годы улеглось, но что он продолжал хранить в себе, сам того не замечая, все забытые чувства и мечты. Он никак не мог унять дрожь, глядя в зеркало на нее. Ни одна фотография не передала бы так явственно обещание юности, наконец исполненное.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Настоящим бухгалтером может быть только тот, кого укусил другой настоящий бухгалтер».
Это не дневник. Дневник пишется сразу. В нем много подробностей. В нем конкретика и факты. Но это и не повесть. И не мемуары. Это, скорее, пунктир образов, цепочка воспоминаний, позволяющая почувствовать цвет и запах, вспомнить, как и что получалось, а как и что — нет.
Роман о реально существующей научной теории, о ее носителе и событиях происходящих благодаря неординарному мышлению героев произведения. Многие происшествия взяты из жизни и списаны с существующих людей.
Фима живет в Иерусалиме, но всю жизнь его не покидает ощущение, что он должен находиться где-то в другом месте. В жизни Фимы хватало и тайных любовных отношений, и нетривиальных идей, в молодости с ним связывали большие надежды – его дебютный сборник стихов стал громким событием. Но Фима предпочитает размышлять об устройстве мира и о том, как его страна затерялась в лабиринтах мироздания. Его всегда снедала тоска – разнообразная, непреходящая. И вот, перевалив за пятый десяток, Фима обитает в ветхой квартирке, борется с бытовыми неурядицами, барахтается в паутине любовных томлений и работает администратором в гинекологической клинике.
Известный украинский писатель Владимир Дрозд — автор многих прозаических книг на современную тему. В романах «Катастрофа» и «Спектакль» писатель обращается к судьбе творческого человека, предающего себя, пренебрегающего вечными нравственными ценностями ради внешнего успеха. Соединение сатирического и трагического начала, присущее мироощущению писателя, наиболее ярко проявилось в романе «Катастрофа».
Стивен Фрай, подтверждая свою репутацию человека-оркестра, написал историю классической музыки, которую вы и держите в руках. Но если вы думаете, что знаменитый острослов породил нудный трактате перечислением имен и дат, то, скорее всего, вы заблудились в книжном магазине и сухой учебник стоит поискать на других полках. Всех же остальных ждет волшебное путешествие в мир музыки, и гидом у вас будет Стивен Фрай с его неподражаемым чувством юмора.Разговор о серьезной музыке Фрай ведет без намека на снобизм, иронично и непринужденно.
Стивен Фрай и Хью Лори хороши не только каждый сам по себе, превосходен и их блестящий дуэт. Много лет на английском телевидении шло быстро ставшее популярным «Шоу Фрая и Лори», лучшие скетчи из которого составили серию книг, первую из которых вы и держите в руках. Если ваше чувство смешного не погибло окончательно, задавленное «юмором», что изливают на зрителя каналы российского телевидения, то вам понравится компания Фрая и Лори. Стивен и Хью — не просто асы утонченной шутки и словесной игры, эта парочка — настоящая энциклопедия знаменитого английского юмора.
Одри Унгар не видела отца двадцать лет. Профессиональный игрок в покер, он уехал из дома, когда ей было двенадцать, и навсегда исчез из ее жизни. И вот Одри уже за тридцать, и теперь она сама балансирует на грани кризиса среднего возраста. Чтобы вновь обрести себя, Одри решает найти отца, однако выясняется, что сделать она это может, только если сама станет профессиональной картежницей. Но мало научиться играть в карты — надо еще проникнуть в закрытый мир игроков. И ключом в этот мир становится Большой Луи, сварливый гигант, который боится выходить из своей крохотной квартирки на верхотуре дома-башни.
Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку.