Москау - [20]

Восходящее солнце зашло,

А самураи втроём

Хлещут сакэ из ведра.

Это хокку ситё написал собственной кровью, полоснув себя катаной поперёк живота. Германизация европейской части России оказалась успешней, каждому приятно считаться «белокурой бестией», чьи предкиарии пришли из окрестностей горы Кайлас со свастикой на склоне. А не «косоглазой япошкой – обезьяной с пальмы». Да, в самом Москау культура Ниппон коку популярна сугубо потому, что экзотический Токио далеко, а здешние люди на дух не переносят «азиатчины». Сколь полиция ни запрещала подпольные сообщества, где пьют чай из самоваров, они лишь множатся и множатся.

– Ваше сакэ, достопочтимый сюдзин. Заклинаю Аматэрасу, обратите внимание.

Официантка, кланяясь в пояс, подаёт мне на подносе фарфоровый кувшинчик.

Я киваю. Трясущейся рукой наливаю жидкость в чашечку. Выпиваю залпом.

Мать вашу в Нибелунгов. Горит, как огонь в глазах Локки. До чего ж хорошо.

Капуста упруго хрустит на зубах. Жизнь возвращается. Ну-ка, по второй. Кажется, здесь начинаешь даже думать в стиле хокку. Зачем нужен аспирин, если есть самогончик?

Ольга появляется передо мной внезапно. Сначала я принимаю её за официантку – она тоже закутана кимоно, чёрное, расшитое жёлтыми драконами. Девушка усмехается.

– Я гляжу, арийский лак слез с вас быстро. На водку перешли? А где шнапс?

Я ничуть не смущён. После того ЧТО случилось, я выпью и стеклоочиститель.

– Шнапс в переводе с немецкого – тот же самогон. – Я вновь тянусь за капустой. – Просто, может быть, более деликатный. Присаживайтесь. Вы достали то, что я просил?

Она кивает. Извлекает чемоданчик из-под стола, внутри – портативный компьютер-«бух». «Сони», конечно. Тот самый, которым пользуются только истинные арийцы. Беленький, очень симпатичный. Лизнув палец, я касаюсь кнопки: система автоматически распознаёт мою ДНК. Начинается загрузка. Светится экран – система «Сакура», как обычно, думает долго, с подвисаниями. Слышна чарующая музыка колокольчиков.

– Взяла в аренду, – отвечает Ольга на немой вопрос. – Пятьсот иен, заплатила картой.

Я стучу по клавишам. Захожу в раздел Сёгунэ, где у меня особый кабинет с управлением видеокамерами. Я могу смотреть запись из любой точки в мире. Три камеры установлены в храме Одина, две в моей квартире. Пароль – asgard: не очень изобретательно, согласен. Ставлю режим «реального времени», поворачиваю камеру.

…В храм Одина набилось столько народу, яблоку упасть негде. Многие в пятнистом камуфляже и чёрной форме – спецназ СС. Есть люди и в штатском. Они оглядываются вокруг. Ходят. Рассматривают. Камера транслирует картинку с «зерном», но на лицах заметна печать удивления. Ещё бы. Я сам так удивлялся, придя в себя после обморока. Алтарь с жертвенником плавает в воздухе как привидение, проекция фильма ужасов. Он полупрозрачен, просматривается насквозь. Стены грота колеблются, как морская волна, их пронизывает зыбью. Один из военных приближается к изваянию Рюбецаля, духа-повелителя гномов. Да-да, это мой любимец, скорчившийся старичок с белой бородой, работа хорошего скульптора – вырублен из пещерного гранита. О, сейчас будет сюрприз. Эсэсовец дотрагивается и… наверное, кричит от ужаса. Его рука полностью погружается внутрь Рюбецаля. Фигура кажется монолитной, но на деле она словно из жидкости. Не камень, а вязкая субстанция, наподобие киселя. Он не знает, что в этом ряду имелось пять каменных божеств, а не одно. Остальные пропали, стоило мне упасть в обморок. Да и не только они. Кудато делся и жертвенный козёл…

Отрядом военных командует человек в серой рубашке и серых же брюках. Отдаёт приказы. Они вытягиваются перед ним, он большой начальник. Его лицо мне незнакомо. На всякий случай подвожу камеру ближе. Он поворачивается. Я делаю снимок – один, второй. Изображение вдруг вспыхивает и резко гаснет. В чём дело?

– Он выстрелил в камеру, – спокойно поясняет Ольга. – С минуты на минуту эти люди будут в вашей квартире. Вот почему мы здесь. Меня прорезало предчувствие, что моё убежище скоро обнаружат, за мной придут… в ближайшее время. Я не ошиблась.

Со щелчком закрываю крышку «буха». Наполняю фарфор самогоном.

– Зер гут. – Я вдыхаю первозданный аромат деревенского первача. – Восстановим события по крупицам. Хотя, собственно, там нечего и восстанавливать. Я вернулся домой. Вы были прикованы наручниками к постели. Я подошёл к вам, чтобы их отстегнуть…

Я обвожу взглядом залив: над океаном кричат чайки. Официантка вежливо кланяется очередному посетителю. Выдохнув, залпом выпиваю. Хватаю палочками капусту.

… – и мы оказались здесь. За десять тысяч километров от Москау. Что произошло?

Она тихо смеётся. Поправляет чёрные волосы. Она чертовски хороша в этот момент.

– Я не в курсе, как это случается. Наверное, в моменты особой опасности. Я такие вещи не контролирую. Именно так я переместилась после ранения в храм Одина, где вы меня и нашли. Помните, вы думали, что тело принесли партизаны… хотя двери были заперты. Вы положили меня на перевязку, там, под статуей Рюбецаля. Энергия внутри моей головы срабатывает, как телехафен…[27] Но я сама не знаю, когда это произойдёт…