Моше и его тень. Пьесы для чтения - [12]

Шрифт
Интервал
). Поэтому, знаете, что?.. (Подходя ближе к дивану и понизив голос). Хотите я разденусь?..

Этингоф (ошарашен): Зачем?..

Анна: А разве вы не хотели?

Этингоф: Почему же? Я хотел. Глупо было бы отрицать… Но только вы же меня отвергли, кажется?.. Ведь отвергли, скажите?


Не отвечая, Анна, плавно покачиваясь, начинает расстегивать верхние пуговицы платья. Какое-то время, Этингоф заворожено смотрит на это. Одновременно, дверь в кладовку немедленно скрипит и приоткрывается. Небольшая пауза.


(Трагическим шепотом). Нет…(Кричит) Нет!.. (Негромко). Остановитесь…(Быстро подбежав, захлопывает дверь в кладовку и отгораживает ее ширмой; возвращаясь). Не знаю почему, но мне кажется, что вы меня немного смущаете…(Опускаясь на диван). Как будто мне пятнадцать лет и меня опять вгоняют в краску все эти пуговички, подвязки, тесемочки и бретельки… (Хихикает). Как маленького мальчика, у которого только одно на уме, хоть он, ей-богу, никогда об этом не признается… Вы, что же это, действительно хотите… хотите… Да?.. Да?

Анна: Я думала, что может быть, это будет вам приятно.

Этингоф: Мне? (Смущенно хихикает). Не скрою. ( Хихикает). Отчего же… Конечно… Меня только смущает, что я почему-то сам все время смущаюсь и ничего не могу с этим поделать!.. (Смущенно хихикает). Просто какое-то наваждение.

Анна: Я вам скажу, я вам скажу… Это потому, что ваши предрассудки мешают вам жить легко и приятно… Но если вы раскрепоститесь, то вам сразу станет гораздо легче!.. (Уплывая за ширму). Раскрепоститесь, раскрепоститесь!..

Этингоф: Куда же вы?.. Постойте…

Анна: Я сейчас, сейчас. (Скрывается за ширмой и почти сразу же появляется, но уже без платья, которое она держит в руке. Теперь на ней черна прозрачная комбинация, впрочем, по нынешним меркам, вполне целомудренная. Бросив платье на спинку дивана, кружит по сцене). Вам нравится? Нравится?.. (Кружится перед сидящим Этингофом). Я купила это совершенно случайно, а потом мне пришлось все перешивать, потому что оказалось, что я купила на два размера больше. Зато когда я все перешила, то стало гораздо лучше, даже не сравнить… Видите, какая прелесть?.. (Кружит, затем опускается на противоположный от Этингофа край дивана).

Этингоф (хрипло): Я вижу… вижу… Какой у вас прекрасный вкус… Эти помпончики вы тоже сами пришивали?

Анна: Я все сама пришивала…И бретельки, и рюшечки, и помпончики… Вам, правда, нравиться?

Этингоф: Восхитительно. Восхитительно. А особенно, эти рюшечки.

Анна (подвигаясь ближе): А может, вам все-таки не нравится?

Этингоф (отодвигаясь): Ну что вы, не нравится!.. Очень, очень нравится.

Анна: Зачем же вы тогда отодвигаетесь, если нравится? Я ведь вас не съем.

Этингоф: Это я по инерции, по инерции!

Анна: Тогда может, вы меня еще раз козочкой назовете, если по инерции? (Придвигаясь). Вам ведь не трудно будет меня козочкой назвать?

Этингоф (загнанный в угол дивана, хрипло): Отчего же?.. Мне не трудно… Я вас как хотите, назову, только скажите…

Анна: Так называйте же, называйте!

Этингоф (жалобно): Козочка моя…Ме-е-е-е… Ме-е-е-е…

Анна: Я тут! Я тут! (Бросившись на Этингофа, впивается в него страстным поцелуем).


Пауза. Долгий поцелуй.


Этингоф (освободившись, тяжело дыша): Воздуха!.. Дайте мне воздуха!

Анна: Боже, какой вы милый! (Вновь пытается поцеловать Этингофа).

Этингоф (уворачиваясь): Нет… Нет… Вы помнете, помнете… Посмотрите, это же наше интервью!

Анна: И пускай, пускай!… Мы напишем еще … Сто интервью, двести интервью!.. Сто тысяч интервью!.. Дайте же мне вас, дайте!.. (Лаская Этингофа, вновь впивается в него поцелуем).


Вновь пауза. Длится долгий поцелуй.


Этингоф (освободившись, хрипло): Постойте, постойте!.. Я не могу так сразу… Мне надо сначала собраться, мне надо сначала понять, мне надо осмыслить, осознать, продумать!.. Кто я?.. Где я?.. Зачем, зачем?..

Анна: А что же это вы, интересно, раньше думали, когда носились тут за мной, как угорелый?

Этингоф: Я заблуждался, заблуждался… Мне следовало бы сначала все обдумать, все взвесить, все оценить…

Анна: Глупости, глупости… Чего вы собираетесь осмысливать, когда еще ничего не случилось?

Этингоф: По-вашему, это ничего? (Пытается вырваться). Ничего?

Анна: Лежите, лежите… Разве вам тут плохо лежится?

Этингоф: Не в том дело, не в том дело!.. Вы просто не понимаете, что во мне бушуют мысли!.. Океан мыслей! Монблан мыслей!.. Гольфстрим мыслей, форменный Гольфстрим!.. И я не хочу, чтобы этот Гольфстрим превратился в маленький и грязный ручеек только потому, что мы неправильно истолковали импульс, который посылает нам природа!.. (Тоскуя). О, если бы знать!.. Если бы знать!..

Анна: Какой интересный! (Пытается вновь поцеловать Этингофа).

Этингоф (сопротивляясь): Нет, нет!.. Пустите!.. Нам следует сначала все понять, все оценить, все осмыслить…

Анна: И к тому же еще изучить, освоить, уяснить и записать… Интересно, кто это тут у нас такой умный лежит?..

Этингоф: Где?

Анна (шипя, Этингофу): Да вот же, вот!

Этингоф: Это я тут лежу…

Анна: Вот и лежите себе, ради Бога, но только молча, молча, если не хотите все испортить!..

Этингоф (скорбно): Мой Гольфстрим!.. Мой Гольфстрим!..

Анна (в восторге): Боже, какой же вы непослушный!.. Я ведь сказала вам, молча, молча… (

Продолжить чтение
Еще от автора Константин Маркович Поповский
Фрагменты и мелодии. Прогулки с истиной и без

Кажущаяся ненужность приведенных ниже комментариев – не обманывает. Взятые из неопубликованного романа "Мозес", они, конечно, ничего не комментируют и не проясняют. И, тем не менее, эти комментарии имеют, кажется, одно неоспоримое достоинство. Не занимаясь филологическим, историческим и прочими анализами, они указывают на пространство, лежащее за пространством приведенных здесь текстов, – позволяют расслышать мелодию, которая дает себя знать уже после того, как закрылся занавес и зрители разошлись по домам.

Лили Марлен. Пьесы для чтения

"Современная отечественная драматургия предстает особой формой «новой искренности», говорением-внутри-себя-и-только-о-себе; любая метафора оборачивается здесь внутрь, но не вовне субъекта. При всех удачах этого направления, оно очень ограничено. Редчайшее исключение на этом фоне – пьесы Константина Поповского, насыщенные интеллектуальной рефлексией, отсылающие к культурной памяти, построенные на парадоксе и притче, связанные с центральными архетипами мирового наследия". Данила Давыдов, литературовед, редактор, литературный критик.

Мозес

Роман «Мозес» рассказывает об одном дне немецкой психоневрологической клиники в Иерусалиме. В реальном времени роман занимает всего один день – от последнего утреннего сна главного героя до вечернего празднования торжественного 25-летия этой клиники, сопряженного с веселыми и не слишком событиями и происшествиями. При этом форма романа, которую автор определяет как сны, позволяет ему довольно свободно обращаться с материалом, перенося читателя то в прошлое, то в будущее, населяя пространство романа всем известными персонажами – например, Моисеем, императором Николаем или юным и вечно голодным Адольфом, которого дедушка одного из героев встретил в Вене в 1912 году.

Монастырек и его окрестности… Пушкиногорский патерик

Патерик – не совсем обычный жанр, который является частью великой христианской литературы. Это небольшие истории, повествующие о житии и духовных подвигах монахов. И они всегда серьезны. Такова традиция. Но есть и другая – это традиция смеха и веселья. Она не критикует, но пытается понять, не оскорбляет, но радует и веселит. Но главное – не это. Эта книга о том, что человек часто принимает за истину то, что истиной не является. И ещё она напоминает нам о том, что истина приходит к тебе в первозданной тишине, которая все еще помнит, как Всемогущий благословил день шестой.

Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба

Автор не причисляет себя ни к какой религии, поэтому он легко дает своим героям право голоса, чем они, без зазрения совести и пользуются, оставаясь, при этом, по-прежнему католиками, иудеями или православными, но в глубине души всегда готовыми оставить конфессиональные различия ради Истины. "Фантастическое впечатление от Гамлета Константина Поповского, когда ждешь, как это обернется пародией или фарсом, потому что не может же современный русский пятистопник продлить и выдержать английский времен Елизаветы, времен "Глобуса", авторства Шекспира, но не происходит ни фарса, ни пародии, происходит непредвиденное, потому что русская речь, раздвоившись как язык мудрой змеи, касаясь того и этого берегов, не только никуда не проваливается, но, держась лишь на собственном порыве, образует ещё одну самостоятельную трагедию на тему принца-виттенбергского студента, быть или не быть и флейты-позвоночника, растворяясь в изменяющем сознании читателя до трепетного восторга в финале…" Андрей Тавров.

Дом Иова. Пьесы для чтения

"По согласному мнению и новых и древних теологов Бога нельзя принудить. Например, Его нельзя принудить услышать наши жалобы и мольбы, тем более, ответить на них…Но разве сущность населяющих Аид, Шеол или Кум теней не суть только плач, только жалоба, только похожая на порыв осеннего ветра мольба? Чем же еще заняты они, эти тени, как ни тем, чтобы принудить Бога услышать их и им ответить? Конечно, они не хуже нас знают, что Бога принудить нельзя. Но не вся ли Вечность у них в запасе?"Константин Поповский "Фрагменты и мелодии".

Рекомендуем почитать
Чудо общения с Богом

Мы можем общаться с Богом! Какая потрясающая истина! Но это только начало. Его воля в том, чтобы наши взаимоотношения становились все более близкими и глубокими. Он сказал, что хочет открыться нам в любви, славе и святости. И поскольку Сам Бог бесконечен, то и развитию отношений с Ним также нет предела. Эти отношения не только с одним, каким-то особенным человеком, Бог приглашает в общение и желает говорить с каждым верующим. Книга "Чудо общения с Богом" – реальная помощь тем, кто хочет жить в каждодневном общении со своим Творцом!

Узлы: карманный справочник: 40 пошаговых инструкций для начинающих

Мы каждый день сталкиваемся с узлами будь то шнурки, галстук или электрический шнур. Чтобы быстро и хорошо завязать необходимые узлы, следуйте нашим практическим советам и иллюстрированным схемам, которые помогут вам шаг за шагом научиться искусству завязывания узлов. В походах, на рыбалке, перед зеркалом или на кухне — узлы станут вашими лучшими друзьями в быту!

Литературный автопортрет

В этой книге рассказывается о тернистом пути писателя в наше время. Прочитав интервью и очерки, вы узнаете о трудностях и взлетах в творческой жизни сочинителя, о взаимоотношениях с издателями, о том, какую роль в творчестве играют предыдущие профессии автора.

История России для каждого образованного человека

История России, нашего Отечества, насчитывает более тысячи лет, и это богатая событиями история. Удержать в памяти каждую важную деталь невероятно сложно, но в этом поможет этот иллюстрированный справочник. Он предлагает вниманию читателя множество кратких, но емких статей, объединенных наглядным «каркасом» дат — опорных точек, по которым легко составить представление о той или иной исторической эпохе и ее героях. Речь пойдет не только о великих битвах, героических победах и трагических поражениях, но и о выдающихся открытиях мореплавателей и ученых, гениальных творениях писателей, художников и архитекторов, о замечательных личностях и простых людях.

Список гениальных книг!

Составлено гением. Для ангеловедов, читателей и потомков. Подсчитаны книжные буквы за четверть века, математический подход. Самая финальная версия от 28 декабря 2020 года.«Ты сам всё увидишь. Ибо блажен тот, кто способен видеть. И, разумеется, способен читать» (с). Андрей Ангелов.

The Question. Самые странные вопросы обо всем

– Бывают ли крокодилы добрыми? – Кто на самом деле победил на выборах президента в 1996 году? – Может ли в мозгу закончиться место для памяти? – Почему в пупках возникают катышки? – Каково было учиться в советской школе? Эти и другие вопросы задавали пользователи сервиса The Question, а мы в течение последнего года каждый день искали тех, кто даст ответы. В этой книжке 297 самых странных вопроса. Мы не гарантируем, что вы станете умнее, если прочитаете ответы на них, но, по крайней мере, о потраченном времени вы не пожалеете. Книга может вызывать острые приступы любопытства.