Мощи Святого Зайца - [7]

— Детей вытаскивали, наверх подсаживали, — подсказала Маша.

— Под потолком ниши были и боковые колодца. Олег худой, он по такому колодцу вылез. А меня сотрудники вытащили. Только они все умерли, а я вот… доживаю.

На этом пришлось прерваться, поскольку Маша решила показать, что процесс доживания тоже может быть активным.

Обратно шли долго, до самого вечера. Машу все время тянуло целоваться, тогда приходилось останавливаться и обниматься посреди тропы, против чего Степан нисколько не возражал. Потом ей понадобилось в катакомбы, забрать оставленные в пещере вещи.

У входа было оживленно, канусы шли целыми семьями. Чинно выступали пышнозадые зайчихи, задорно мелькали короткими хвостиками детишки. Отцы семейств с позолоченными клыками и — как один — с волчьей лапкой на массивной цепи раскланивались со знакомыми, приветственно поводя ушами. Группа канусов давала барабанный концерт, возле нее толпились молодые зайцы и экскурсанты с разных планет — Ликус входил в программу большого туристического кольца.

Маша растерянно оглядела толпу.

— Что происходит?

— Праздник Святого Зайца, что-то вроде Родительского дня, когда вспоминают усопших и молят о здоровье и благополучии, — объяснил Степан. — Иди, я тебя здесь подожду.

— А меня пустят?

— Пойдем, покажу боковой вход, короткий. Его недавно пробили.

— Зачем.

— Чтобы трупы удобнее вытаскивать было.

— Трупы?!!!

Степан засмеялся.

— Ты забралась в пещеру Последнего вздоха, где традиционно совершают самоубийства. Причем, если в другом месте тебя бы стали спасать, уговаривать, то здесь запрещается вмешиваться. В пещере лежат нетленные останки праведников — канисов, добровольно расставшихся с жизнью, то есть только в этой пещере самоубийство прощается и даже засчитывается за заслугу.

— Я не знала… — потрясенно сказала Маша. — То-то там…

Она не договорила. Степан открыл неприметную дверцу, крашеную под цвет камня, Маша скользнула внутрь и надолго пропала. Степан даже начал волноваться и подумывать, что надо бы залезть и поторопить. Наконец, девушка вышла, вид у нее был встревоженный. На вопрос «Что случилось?», она ответила, что не могла сразу найти свои вещи.

Однако, встревоженной и молчаливой Маша оставалась до самой ночи, и развеселилась только когда Олег готовил шуршунчиков по своей методе. Она задорно скандировала с ним: «Если взять сто грамм аэрозоли» — промыть шуршунчиков — «что от тараканов и клопов» — залить раствором желчного камня — «и добавить жидкость для мозолей» — включить спиртовку — «капнуть капель пять шанель-духов» — добавить сок трифолексии… и радостно удивлялась, глядя, как меняются мужчины, как наполняются жизнью их глаза.

Правда, суеты от нее тоже хватало. Маша ухитрилась толкнуть Олега под локоть так, что он порезал палец, и трогательно хлопотала, промакивая ваткой и заклеивая пластырем.

Ночью Степан долго не засыпал и думал о Маше. Он не думал что-то конкретное, просто ощущал, как греет его изнутри пушистый шарик нежности, имя ему — Маша. Потом ему представилось, что Маша тоже там, за стенкой думает о нем, и решил, что удивительно глупо лежать вот так, по разные стороны, когда можно вместе о чем-нибудь поговорить. Степан встал, натянул штаны и вышел на террасу.

Он успел в последний момент. На террасе резко пахло горячим маслом. Маша стояла у стола, держа на ладони пластинку шуршунчика, явно собираясь ее проглотить.

— Нет! — закричал Степан. — Это смерть!

Он метнулся к спиртовке — масло розовое, уже неплохо, — потом к Маше.

— Я все правильно сделала, — сказала она обиженно и откусила краешек пластины. И моментально задохнулась. Лицо ее сделалась багровым, потом побелело до синевы, резко выступили веснушки. Маша согнулась, схватилась за живот и сипела, пытаясь вдохнуть.

— Олег!!! — заорал Степан на весь дом. — Антидот, быстро!

Выбежал Олег со шприцом в руке, прицелился и загнал иглу в вену на шее. Маша наконец смогла вдохнуть, на лбу ее и висках выступил холодный пот.

— Как каторж…жники это ели, — прошептала она.

— Никак! — сердито сказала Олег. — Им давали еду с приправой, там действующего вещества микрограммы. А ты съела полсотни смертельных доз. Как еще жива, непонятно.

Маша села на стул и заплакала.

— Я не хотела быть обузой, — проговорила она сквозь слезы. — Я тоже хотела стать сильной. В пещере…

— Что в пещере? — насторожился Степан.

Маша подняла мокрое от слез лицо.

— Я видела девственницу, — твердо сказала она. — Это страшный человек.

Мартин любил смотреть, как его девушки одеваются. Как раздеваются, он тоже любил смотреть, но это был совсем другой процесс.

Стоя у зеркала, Ольга расправляла на себе эластичный каркас. Грудная лента все время соскальзывала, открывая аккуратную грудь с отчетливыми сосками. «Спаси и укрепи, преблагой Мартин», — в несчетный раз за сегодняшний вечер обратился Мартин к небесному покровителю, переводя взгляд на шею. Но это не помогло. Буквально каждая часть Ольгиного тела манила жадно впиваться губами, нежно целовать или хотя бы ласково поглаживать.

Справившись с лентой, Ольга принялась распихивать по каркасу датчики, усилители движения и предметы неизвестного назначения, в которых Мартин подозревал оружие. Он насторожился, заметив, что Ольга закрепила на икрах прыжковый движок.