Мощи Святого Зайца - [2]

— Далеко ходил? — спросил он, когда смог говорить.

— Не близко.

— Спасибо. А сам?

— Сейчас займусь. Не все сразу.

Степан вернулся на кухню и обмер. Девушка стояла у разверстого рюкзака, заглядывая внутрь. Дверь скрипнула, девушка обернулась.

— Что это? Ухо? — спросила она, глядя на Степана прозрачными голубыми глазами. Шуршунчик на ее ладони скукожился на свету, дернулся и обмяк.

Если бы Степан умел бить женщин, он бы ее ударил. Вместо этого он молча прыгнул вперед и вырвал рюкзак.

Действие ситэка кончилось внезапно. Степану показалось, будто на него обрушилось тяжелое осеннее небо Ликуса. В голове зашумело, свет стал тусклым, в нем замерцали черные искры. Сразу захотелось лечь и не двигаться, что было бы недопустимой роскошью. Есть дело, срочность которого…

Непослушными пальцами он вытащил трех еще живых шуршунчиков. Промыть, залить раствором. Включить спиртовку. Мелькнула мысль, что масло уже горячее, мушки не успеют раствориться. Степан заторопился, уронил пузырек с соком трифолексии. Спокойно, шуршунчики не терпят суеты. Главное — не сбиться со счета. Девять, десять. Все-таки масло горячее, чем нужно.

Поле зрения сузилось до размера плошки, в котором, подпрыгивая на кипящем масле, вращались шуршунчики. Шестнадцать, семнадцать… Кипение прекратилось, шуршунчики медленно опустились на дно.

Степан сначала не понял, в чем дело. Потом не поверил. Потом просто стоял, глядя, как остывающее масло безнадежно покрывается ядовитой фиолетовой пленкой.

Огонь спиртовки не горел.

Красотка нависала над ним, сердито махая изящным пальчиком. Ее золотистые волосы взлетали в такт жестам и ложились на плечи шелковистыми прядями. «Какая красивая, — подумал Степан. — Совсем как Марта. И такая же дура. Надо было сразу гнать, а теперь чего уж поделаешь?»

Поделать и впрямь ничего было нельзя, и от нечего делать Степан стал слушать.

— Лысик, приди в себя! Фу-у! Чем это воняет? У меня нога распухла, ты понял?! Я могу ногу потерять на всю жизнь… Ой, что это?

На террасу, держась за дверь, вышел Олег. «Зря он встал, — подумал Степан. — Еще три часа в темноте, как минимум».

— О, у нас гости. Степан Викторович, что же Вы сразу не сказали?

Девушка невежливо ткнула пальцем в сторону Олега.

— Он, что? Он все время здесь был? Когда я, как оглашенная, во все двери колотилась?!! — красавица возмущенно захлопала ресницами. — Пока я на ступеньках парилась? Был в доме и не открыл?

— Боюсь, мадемуазель, открыть Вам было бы опрометчиво. — Олег искательно улыбнулся. — Видите ли, я вампир: днем сплю, вечером выхожу на охоту. Укусил бы Вас спросонок.

— Да ладно, — неуверенно улыбаясь, сказала девушка.

— И правильно бы сделал, — наябедничал Степан. — Она открыла рюкзак с шуршунчиками и выключила спиртовку.

Олег сделал страшные глаза и клацнул зубами. Девушка отшатнулась. Он усмехнулся, доковылял до стола и потрогал рюкзак.

— Не все потеряно, брат. Готовь посуду, а я гостью развлеку. Ну-с, мадемуазель, с чем пожаловали?

Степан включил воду, загремел каннами и пузырьками. Олег умеет вдохновить на подвиг. Нашлись живые шуршунчики, процесс пошел.

Одну пластинку он отдал Олегу, остальные проглотил сам. Как всегда, снизу вверх прошла горячая волна, кровь побежала быстрее. Сумрак в глазах пропал, только черные вспышки порой мелькали на периферии зрения. Включился слух.

— …Значит, когда кристалл обнаружили, маму чуть удар не хватил, а Мохаммед поклялся Марусю найти и прирезать расфокусированным лазером, чтобы больнее было. Его Тагил держит, а он кричит, что всех взорвет, что у нас гнездо притона и всякие глупости. А у Машки полно книг было по истории канисов, о планете, а потом пришла квитанция за билет на Ликус. Мы все хотели ехать, но визу дали только мне. Вот…

— Ай-яй-яй, — посочувствовал Олег. — Бросили бедную Эллочку на растерзание саблезубым зайцам. В полицию обращались?

— Обращалась, но… По-моему меня не поняли. Они так странно разговаривают.

— Полицейские?

— Ну да.

Олег повертел кристалл, вытянул из стенки панель визора и вставил в гнездо. На фоне экрана появилось изображение молоденькой девушки, укутанной в платок по самые глаза.

— Берындыл кыгырдеб, — мелодично сказало изображение. — Чемчис лило гцахто.

— Вверяю себя судьбе, — перевела Эллочка. — Сестра, прощай навеки.

Изображение погасло.

— Трогательно. Романтично. Сбежала, можно сказать из-под венца, — Олег достал кристалл и протянул Эллочке. — Но мы ее не видели. Мы вообще живых людей давно не видели.

«Что-то еще, — подумал Степан. — Что-то она все твердила. Ах, да, ногу подвернула!»

— Олег, у нее нога болит. Посмотришь?

— С удовольствием. Что у нас стряслось?

Девушка засучила штанину и элегантно положила ногу с изрядно распухшей лодыжкой ему на колени.

— Ай, как нехорошо, — сказал Олег, ощупывая ногу, — Ай, как опасно.

Он сделал резкое движение рукой. Что-то хрустнуло, девушка закричала, Степан мысленно ахнул.

— Ты сломала ногу, детка. Степа, позови Зиг-Хольма, пусть отвезет ее в больницу.

Степан хотел возмутиться, но посмотрел Олегу в глаза и осекся. Олег работал и мешать ему нельзя было ни в коем случае. Он послушно взял рюкзак и вышел на улицу. Вернулся Степан через некоторое время со здоровенным канисом, на груди которого болталась сушеная волчья лапка. Тот держал в лапе пригоршню шуршунчиков и самозабвенно жевал.