Мощь земли - [46]
Сначала мои мысли вернулись к тому дню, когда я переехала в квартиру в Лидсе вместе с Софией, но воспоминания были омрачены ссорой с родителями. Как и наши вечеринки, которые проходили шумно, но в основном с участием Нийола. Я подавила стон. Затем увидела себя стоящей в грязи на собственных похоронах. Фигуры моих рыдающих друзей, моя семья… А потом объятия с Софией в нашей общей квартире – в мире, который существовал только в моей голове. Мой желудок болезненно сжался, но в то же время в нем было счастье. Облегчение, потому что были люди, которые любили меня, которые скучали по мне, которые простили бы мне непростительное. Я сосредоточилась на тепле пальцев и сделала глубокий вдох, направляя свои мысли именно в этом направлении, пока не обнаружила, что сижу в гостиной с родителями: папа в кресле-качалке, на коленях у него толстая книга, которую он нам читает; мама на диване, красит ногти и делает вид, что история ей до смерти надоела, хотя мы знаем, что она прислушивается, чтобы не пропустить ни слова. И я с горячим какао и вязаным пледом у их ног.
На глаза навернулись слезы. На этот раз не было больно. Воспоминанию было много лет, но это свидетельство счастливых времен. Доказательство того, что они меня любили.
Мои губы скривились в улыбке. Я не осмелилась поднять глаза, пока не убедилась, что не плачу. Как и ожидалось, черты Уилла были зеркалом моих чувств. Больше никакого внутреннего раскола, только счастье и уверенность в том, что все будет хорошо. Хотя, может быть, только в этот момент.
Напряжение на его лице немного рассеялось, он недоверчиво ответил на мой взгляд.
Лиам поставил перед нами чашки и наполнил их горячим чаем, который благоухал корицей и гвоздикой.
– Зачем Нерону распространять ложь о состоянии здоровья моих родителей? – спросила я, когда Уилл ответил на давление моей руки и откинулся назад.
– Потому что это повергнет Тессарект в смятение, если выяснится, что верховный закон Омилии недействителен. – Лиам взял чашку и сел напротив нас. Он явно старался держать свои эмоции под контролем.
– Их отношения были проблемой для всей системы, – зловеще пробормотал Лиам. Теперь его взгляд был направлен вдаль. – А проблемы в Омилии должны быть устранены.
Восемь
Красное дерево
– Гайя поставила перед собой задачу стать старейшиной Чой, – продолжал Лиам, – и доказать Нерону, что никто не сходит с ума только потому, что влюбляется не в того человека. И что разделение округов – это устаревшая система, которой уже никто не должен придерживаться.
– Насколько… насколько хорошо вы знали Гайю? Вы были просто ее инвентом? Или тоже дружили с ней? – спросила Дария.
Голова Лиама дернулась к сыну, и их взгляды пересеклись едва ли больше, чем на миллисекунду, в течение которой на их лицах было видно чистое бессилие. Рука Уилла крепче вцепилась в мою.
– Мой случай… – Лиам закашлялся. – Необычный. Я вырос в Тессаректе, был первым инвентом Гайи. Но в юности я покинул город, чтобы отправиться в Англию и жить нормальной жизнью.
Тело Уилла застыло рядом с моим. Наверное, он впервые слышал эту часть истории жизни отца.
– Как вам удалось покинуть Тессарект? – вырвалось у Каспера. – Я имею в виду, было сложно подавить тягу инвента?
Лиам взглянул на него.
– Когда ты здесь вырос, то думаешь, что другой жизни нет. Другого выбора не было. Но когда я… – Он глубоко вздохнул и снова посмотрел на сына. – Когда я оказался с женщиной, не имевшей отношения к Тессаректу, я впервые осознал, что все время жил в снежном шаре. Было очень трудно оставить здесь Гайю и бороться со своей природой. – Он иронически рассмеялся. – Но она знала о моем замысле, а также была знакома с Кэтрин – девушкой, которая показала мне, насколько красочным и разнообразным может быть мир.
Уилл резко дернулся при упоминании о матери.
– Гайя поддерживала меня, хотя ей было трудно отпустить меня. По сей день я не могу объяснить то, что произошло дальше. Почему она вырвала меня из моей жизни спустя годы. Она обыскала всю страну. Другие старейшины, которые были рассержены тем, что инвент сбежал от них, энергично поддержали ее. Должно быть, с ней случилось что-то серьезное, иначе она никогда бы не заставила меня покинуть семью. Она полностью изменилась. Была опустошенной. – Его темно-карие глаза влажно заблестели, и он сделал большой глоток из своей чашки, прежде чем продолжить. – Но она обещала мне, что оставит тебя в покое, Уильям.
На этот раз Уилл ответил на его взгляд.
– Если я буду сотрудничать, ни Алесса, ни ты никогда не отправятся в Тессарект. Она заверила меня, что с вами все будет в порядке. Что она позаботится о вас материально.
Уилл безрадостно рассмеялся.
– И ты никогда не подвергал сомнению это обещание?
Лиам тяжело сглотнул.
– Я доверял ей.
– Ты доверял тому, кто находился на грани жизни и смерти и кому все равно было нечего терять? Кому-то, кого ты не видел много лет и кто заставил тебя вернуться? – Уилл отпустил мою руку и наклонился вперед. – У мамы сдали нервы. Бывали дни, когда я ненавидел ее за это, но потом я ее понял. И я осознал, что ты единственный, кто заслуживает моей ненависти. Она не вставала с постели несколько недель. Смотрела в потолок и иногда забывала, что мы вообще существуем. Ты хоть представляешь, каково это было для Алессы, ты хоть представляешь, каково это было для меня… – Он замолчал и откинулся назад, тяжело дыша.
