Моряки Вселенной - [12]

— Скорей! — крикнул Малютин, захлопывая люк.

Кедров запустил мотор. Звездолет побежал, качаясь, как пьяная птица. Вот и конец площадки. Огромная машина взмыла над кустами и камнем пошла вниз. «Падаем!» подумал каждый. Кедров убрал газ и бешено работал рулями. Казалось, только усилием воли он вытянул звездолет на площадку, подрулил к стоянке. За иллюминаторами неслись багровые космы песчаной мути; стемнело, как вечером. Еще разбег! Полный газ, звездолет в воздухе, и вдруг Кедров почувствовал — машина снова проваливается. Каким-то неуловимым последним движением руля он удержал падение.

Вырвавшись из плена песчаной бури, звездолет шел в чистое небо.

Глава шестая МАНУСКРИПТ АТЛАНТА

Вестник смерти — на пороге. Готовясь умереть, повествую людям свою злую судьбу. Молю Океана, владыку веков, чтобы мое завещание нашел человек с прекрасной Земли. О ней не забываю никогда. По вечерам выхожу из башни любоваться ее блеском на горизонте. Смотрю, плачу и удивляюсь, как я еще жив — один на этой мертвой планете.

Но изложу по порядку, как меня учили тому марсиане.

Зовут меня Симей. Я родился на Земле, на прекрасном острове, называемом Атлантидой. Ребенком лишившись родителей, я рос у дяди при храме Океана, в котором он был жрецом. С детства помню этот храм с золотой крышей и в нем, под куполом из слоновой кости, серебряную статую грозного Океана, правящего шестью крылатыми конями. Я рос без родителей, но детство мое было счастливым. Дядя готовил меня заступить его место в храме. Он обучил меня чтению, письму и счету и посвятил в те священные тайны, которыми владели жрецы. Я учился охотно и к двадцати годам знал созвездия, движение планет, превращения Луны и путь Солнца в разные времена года. Я мог предсказывать погоду, делать измерения и толковать восхождение планет. Пройдя искус и посвящение, я был введен в святилище храма и поставлен вести счет времени.

Изредка, по поручениям дяди, я отлучался в город. Город был сердцем острова, и не было ему равного в мире. От акрополя, на вершине которого стоял храм Океана, на все страны света расходились каналы. По ним плыли корабли и барки. Через мосты к четырем гаваням тянулись караваны слонов и верблюдов с орихалком,[1] вином и кедром. На рынках сновала разноязычная толпа: тут были чернокожие с Черного Берега, молчаливые обитатели Желтой Пустыни и бледные люди Сумеречных Стран. Великий Город шумел, в него стекались народы всей земли. Три стены делили город на три Круга, и стены эти имели блеск огня: одна из них была окована орихалком, другая — латунью и третья — медью. Над стенами возвышались дворцы и храмы из белого, красного и черного камня. За городом простирались плодородные равнины, вечнозеленые рощи, леса, и дальше были горы. За ними вздымал свои волны могучий океан, извечный и беспредельный.

В одну из своих отлучек в город в Южной Гавани я встретил девушку и полюбил ее. Звали ее Риам. Отец ее, начальник сотни, вместе со всем войском давно отплыл на восток, далеко за Столбы Восхода, в поход против варваров. Мы ждали его возвращения.

В то время жрецами были замечены дурные знамения: на сверкающем лике Солнца появились черные знаки, потом с запада пришла звезда с хвостом, подобная огненному мечу. По вечерам она стояла над городом, люди дивились на нее и ужасались. Все предвещало беду. Не ждали, что поход на варваров кончится благополучно и царь, правитель Великого Города, вернется живым, а равно и бывшие с ним в походе другие цари. Риам тревожилась о своем отце. Но скоро другие события заставили забыть это. Они были началом моих несчастий.

Однажды, отметив время, я вышел из храма и остановился на ступенях. День был на склоне, небо было чисто, кругом была тишина, и вдруг я услышал над головой шум, подобный шуму океана. Он встревожил меня, и я подал голос. Жрецы и прислужники вышли из храма, стали рядом и слушали этот шум, но также не знали, откуда он происходит. И вот мы увидели высоко в небе как бы плывущие песчинки. Они росли, гром катился по небу, и многие склонились на ступени, закрыв головы одеждами, но я превозмог страх, остался стоять и все видел. Три темных яйца необыкновенной величины, раскинув, как птицы, крылья, пали на город, и гром прекратился. Настала тишина, и мы не знали, что делать. Тогда Ксанаксамандр, верховный жрец, прислал нам сказать: «Идите и узнайте». И мы пошли в город, но народ уже бежал навстречу, звал нас и показывал, куда идти.

Я увидел их на поле. Кругом стоял народ и ждал чуда, и все боялись подойти. Одно яйцо распалось, и народ закричал, а женщины заплакали и поспешили увести детей. Из яйца вышел человек. Он был безобразен и мал ростом, с большой головой, без волос. Он задыхался и еле двигался на тонких ногах. Я мог его убить одним ударом кулака. Из других яиц вышли такие же безобразные люди, всего числом девять. Они были хуже обезьян. Они показывали на небо и на землю и что-то говорили тонкими голосами, но никто их не понимал. Я увидел, что бояться нечего, подошел близко и, закляв их заклятием Океана, обратил к ним свои ладони, чтобы они видели, что я не держу камня против них. Они смотрели на меня, и я смотрел на них, и мы не понимали друг друга, и старший жрец, подошедший за мной, тоже не понимал ничего. Но мы знали, что это посвященные, превосходящие нас, смертных, ибо кто другой может сойти с неба? Тем временем народ осмелел и двинулся, сминая стражу. Только щитами и копьями удалось задержать толпу. Под охраной мы повели сошедших с неба в храм. Они дышали тяжко и не могли идти; тогда мы посадили их на носилки подвое, как детей, и понесли.