Моряки. Очерки из жизни морского офицера, 1897–1905 гг. - [77]

Видя, что уже больше не на кого рассчитывать, кроме как на самих себя, наш командир решил продолжать путь на север и стремиться достичь Владивостока. С «Буйного» нам указали курс NO 23°, и мы подчинялись этому последнему распоряжению адмирала Рожественского. Но, так как состояние корабля было очень ненадежное и не исключалась возможность катастрофы, командир решил придерживаться ближайшего к нам японского берега, чтобы, в случае чего, дать возможность на него спастись. Но мы меньше всего думали о завтрашнем дне, потому что отлично сознавали, что нам едва ли удастся избежать минной атаки. Ведь не могли же миноносцы не заметить «Иртыш», который представлял такую большую цель и полз, как черепаха! Даже в полной темноте это было невозможно, в особенности при таком большом количестве атакующих миноносцев.

Никаких мер для защиты мы не могли принять: отбить атаку пятью маленькими пушками затруднительно. Но пушки наши, кроме того, были повреждены. Помню, как мичман К., я и несколько матросов разобрали винтовки, сели рядышком на палубе и стали следить за разворачивающейся картиной. Говорить не хотелось. На душе скверно. События дня ужасны. Впереди ожидалось самое худшее – о чем же делиться мнениями? Оставалось только ждать и уповать на Божью волю.

На наше счастье, темнота наступала быстро, а только в ней и могло быть наше спасение или, вернее, некоторый шанс на него. Поэтому командир приказал, чтобы нигде – ни на палубе, ни в каютах – не было огня. Никогда ни одно распоряжение не исполнялось с такой готовностью, как это, и можно с уверенностью сказать, что все с охотою следили, чтобы нигде не было света. Вдруг приблизительно в расстоянии 8–10 кабельтовых мы заметили, что навстречу идут какие‑то корабли. По стлавшемуся дыму и изредка вылетающим из труб искрам стало ясно, что они движутся полным ходом. Низкие слабые очертания доказывали, что это флотилия миноносцев, несущаяся, очевидно, в поисках русских судов.

На сердце заскребло – начинается…

Заметят или нет?! Эта мысль сверлила мозг. Когда все внимание сосредоточилось на неприятеле, один из офицеров случайно заметил, что на спардеке кто‑то зажег лампочку. Он, а за ним и еще несколько человек бросились ее, тушить. Оказалось, что кто‑то вылез из машины и зажег ее, не зная о приказании. Благодаря этому все были убеждены, что миноносцы нас заметили и сейчас же изменят курс и осветят прожекторами. Секунды казались вечностью, и только тогда, когда миноносцы проскочили мимо и мы убедились, что они скрылись в темноте, все вздохнули облегченно. Так непонятным и осталось, как это целая флотилия могла нас прозевать: может быть, от того что в этот момент заметили что‑либо другое и все на мостиках смотрели туда. Бог спас.

В 7 ч. 10 мин. начались атаки миноносцев. Последнее действие драмы Цусимского боя разыгралось перед нашими глазами. В различных направлениях темноту прорезывали лучи прожекторов. Раздавался глухой гул ожесточенной стрельбы. Видны были вспышки выстрелов и разрывы снарядов.

Дневной морской бой ужасен, но тогда все же происходящее не скрыто от взоров, а при ночном оно окутано мраком и оттого кажется жутким и таинственным. Становилось страшно за тех, кто теперь там подвергается нападению, да и самим было не особенно приятно. Нервы после дневных переживаний и ужасной физической усталости начинали сдавать.

Но какая картина! Поистине достойная великого художника. Необычайно трудно ее передать, ибо можно еще верно уловить лучи прожекторов, вспышки выстрелов и другие видимые проявления боя, но как передать тем, кто этого не переживал, зловещий мрак и ужас водной стихии. Как передать холодную бледность лучей прожекторов, как щупальцы гигантского спрута, ищущих жертвы, мрачную яркость взрывов, уничтожающих за несколько секунд громадные корабли; наконец, напряженное внимание и непоколебимую настойчивость командира атакующего миноносца, во что бы то ни стало, несмотря на дождь сыплющихся на него снарядов, достичь требуемой дистанции, чтобы не выпустить мину впустую. А напряженность и внимание личного состава атакуемого корабля, когда атакующие миноносцы замечены и по ним открыли огонь все орудия; лихорадочная работа комендоров и прислуги этих орудий, наконец, тот ужас, который переживают на корабле, видя, что мина выпущена и неизбежно через несколько секунд достигнет борта.

Неожиданно все даже привскочили: огромный столб пламени осветил море и раздался сильный глухой взрыв. Прошло мгновение, и все исчезло, стало темно и жутко тихо, точно сама природа была ошеломлена потрясающим зрелищем… По‑видимому, взорвался один из больших кораблей. Потом выяснилось, что это погиб «Наварин». Его одновременно атаковали с обеих сторон две флотилии. Они выпустили несколько мин, и две или три попали в цель. От их страшного взрыва и, наверное, детонировавших бомбовых погребов броненосец приподнялся и мгновенно погрузился в море, увлекая за собою уцелевший экипаж. Только трое матросов спаслись каким‑то чудом. Их высоко подбросило в воздух, и, упав в воду, они схватились за какие‑то обломки. Наутро их подобрали японские миноносцы.