Моряки - [25]

Моя смена первую половину лета плавала на баржах, и эта часть кампании была очень приятной. Две специальные баржы, довольно хорошо приспособленные для жизни, пришвартовывались к острову Лангекоски у Котки. На нем устраивался парусиновый шатер, в котором расставлялись столы и скамейки. Там часть гардемарин делала астрономические вычисления, а на прилегающих скалах измеряла высоты солнца, луны и звезд в искусственные горизонты, при помощи секстанов. В это время другие, забрав планшеты, рейки, мензулы и провизию, уезжали на шлюпках на какой-нибудь соседний островок производить съемки. Вначале с ними ездил офицер-руководитель, а когда работа наладилась, начали отпускать одних, задав определенный урок.

На баржах жизнь протекала совсем как на даче. В 7 ч. будили, и многие, прямо с коек, бежали на верхнюю палубу и бросались в воду Выкупавшись, пили чай, и в 8 с половиной начинались занятия. Если погода стояла дождливая, то ни астрономических наблюдений, ни съемки производить было нельзя, и мы могли заниматься, чем хотели. Все очень любили съемку, которая походила на приятный пикник: исполним урок, а затем приготовляем обед, купаемся, собираем ягоды или грибы. Погода чудная. Скромная финляндская природа, с березками, соснами и елями в такие дни кажется приветливой, и мы с удовольствием растягивались на скалах, покрытых мягким серым мхом. Кругом блестела на солнце гладь моря, и летали чайки, а над нами возвышался бледно-голубой свод неба, с высоко несущимися белыми перистыми облачками. Так хорошо и спокойно становилось на душе, и приятно было отдохнуть после хождения с рейкой и планшетом!

Вообще, начальство строго требовало только выполнения заданных уроков. По вечерам и в праздники мы могли делать что вздумается: кататься на шлюпках, ловить рыбу, гулять и ездить в город. Однако Котка совершенно не изменилась с того времени, как мы бывали в ней в первую нашу кампанию — то же кафе и тот же ресторан и больше ровно ничего привлекательного. Поешь пирожных, посидишь в ресторане и дальше не знаешь, куда деваться, разве что кто-нибудь засядет за пианино, а другие слушают или танцуют друг с другом. Особенно трудно было найти развлечения по воскресеньям, когда город, и так безжизненный, окончательно вымирал, и тоска брала от одного вида пустынных улиц. Такими скучными могут быть лишь финляндские провинциальные города с их мрачными и замкнутыми жителями.

За нами на баржах присматривали только три офицера. Двое из них были женаты, причем их семьи жили тут же, на дачах, и они каждый вечер ездили к себе. Третий, без семьи, всегда жил с нами. Мы его не любили, так как он проявлял слишком большую любознательность в отношении того, что мы говорим между собою и как в свободные часы проводим время. Для этого прибегал, кроме того, к чисто шпионским приемам. Он подслушивал разговоры незаметно из-за угла, наблюдал за нами и даже прибегал к содействию дневальных. Для чего проявлялось такое усердие — из любви ли к службе или из желания заслужить особое расположение начальства, мы так и не знали.

Впрочем нас это мало интересовало, а не нравились, главным образом, "приемы" Б., и мы принимали "контрмеры" Чувствуя, что он где-нибудь притаился и подслушивает, мы нарочно отпускали по его адресу самые нелестные эпитеты и угрозы, и ему приходилось все выслушивать. Или обманывали дневального, служившего ему шпионом, рассказывая громко о какой-нибудь, якобы предполагавшейся шалости, и когда Б. приготовлялся "налопать" — никого не находил. В таких случаях он затаивал злобу и затем мстил. Этот тип воспитателей, кажется, встречается всюду, но он самый вредный из всех, несмотря на кажущееся усердие. Воспитание молодежи при помощи шпионажа никогда не может дать хороших результатов и внушает ей презрение. Полтора месяца на баржах прошли быстро, и наша смена стала готовиться к переезду на крейсер "Корнилов", прямо в пасть к грозному адмиралу.

В назначенный день, под вечер, на горизонте показались дымки и стали вырисовываться мачты и трубы отряда. Через час он вышел на рейд и встал на якорь. Нам приказали переехать на "Корнилов", а ‘'корниловцам’' - на баржи. За короткий промежуток встречи с ними мы успели обменяться впечатлениями о проведенной части кампании. То, что удалось узнать о порядках на "Корнилове", всех испугало. Предстояли неприятности. На "Корнилове" мы быстро устроились, осмотрелись и принялись за занятия и несение вахты.

При этом самым неприятным было исполнять обязанности "вахтенного", которого посылали с докладами к адмиралу, командиру и старшему офицеру С трепетом, бывало, подходишь к двери в адмиральский салон и слегка стучишь. От волнения иногда не расслышишь ответа и повторяешь стук, тогда раздается сердитый и раздраженный голос адмирала. "Что же вы не входите, сколько раз надо отвечать" Входишь в салон и в первый момент ищешь глазами, где находится адмирал, а он уже грозно и вопросительно осматривает вошедшего своим сверлящим взглядом. Становится совсем жутко, и даже язык начинает заплетаться, и того и гляди вместо: "ваше превосходительство", скажешь, "ваше высокоблагородие", или доложишь так неясно, что адмирал заставит пойти переспросить вахтенного начальника, а тот, конечно, тоже будет недоволен. Вообще, при этих докладах выходило много трагикомических сцен, которые мы потом со смехом вспоминали.