Моряки - [24]

Когда кадеты узнали эту новость, то сильно опечалились. И не только мы приуныли, а также и многие наши офицеры, которым от этого назначения тоже не приходилось ожидать ничего хорошего. С этого момента мы все время ожидали известия о прибытии адмирала Ч [* Чухнин Григорий Павлович (23 января 1848-25 июня 1906 гг.) В 1865 г произведен в гардемарины с назначением на корабли Практической эскадры Балтийского флота. С 1878 г старший офицер на крейсере “Азия" а затем и на корвете “Аскольд" и фрегате “Генерал-Адмирал" 24 ноября 1886 г назначен командиром канонерской лодки “Манджур" а с 5 мая 1892 г командиром фрегата "Память Азова” С 20 октября 1897 г командир Владивостокского порта.

В июне 1901 г назначен командовать отрядом кораблей, идущих с Дальнего Востока в Кронштадт По прибытии в Кронштадт с 1 июля 1902 г Начальник Николаевской Морской академии и Директор Морского кадетского корпуса. С началом войны с Японией, будучи в звании вице-адмирала, переведен на должность Гпавного командира Черноморского флота.

28 июня 1906 г в отместку за жестокое подавление восстани на Черноморском флоте по приговору боевой организации партии эсеров ) бит матросом Акимовым.] Наконец дождались. На другой же день он собирался обойти роты. С вечера началось необыкновенное волнение, и в то же время все живо интересовались увидеть нового директора.

Вице-адмирал Ч. был выше среднего роста, с бецветным серым лицом, маленькими глазками, жиденькой бородкой. Всегда мрачный. Говорили, что он не только суровый начальник, но и суровый муж и отец. Да, дождались мы настоящего начальника, который, очевидно, сумеет с нами справиться. Прошли вольготные денечки.

Грозный адмирал спокойно прошел вдоль фронта вытянувшейся в струнку роты, мрачно оглядел нас и монотонным отрывистым голосом обратился приблизительно со следующими словами: "Государь Император назначил меня на пост начальника ввиду важности дела и необходимости Корпус подтянуть. Я уже стар для этой должности и никогда воспитанием молодых людей не занимался, но раз этого пожелал Гс сударь, то я приложу все старания, чтобы оправдать его доверие. Я много слышал о вашей распущенности и сам знаю, какие плохие офицеры выходят из Корпуса, но я сумею настоять на своем и заставить всех подтянуться и исполнять свой долг, а кто этому подчиниться не захочет, тому придется уйти. Плохие офицеры флоту не нужны. Я уже более тридцати лет служу на флоте, и никто еще не осмелился ослушаться моих приказаний, и не допускаю даже мысли, что кто-нибудь из гардемарин посмеет мне не повиноваться” ..

Адмирал говорил сурово, тяжело, отчеканивая каждое слово. Все это производило самое тяжелое впечатление, и мы ясно поняли, что шутить он не собирается и действительно сумеет настоять на своем. Даже на самых легкомысленных первое знакомство с адмиралом произвело большое впечатление, и нас успокаивало только то, что осталось провести в Корпусе еще только один год. Кроме того, мы считали, что не станут же выгонять из Корпуса, потратив на нас столько времени и средств, почти готовых офицеров. На наше счастье, тогда еще гардемарины не принимали присяги, и, следовательно, наибольшим наказанием могло быть исключение из Корпуса, а в противном случае угрожало бы разжалование в матросы.

После этого каждый день начали сыпаться приказы с новыми строгостями и угрозами. В них резко отчитывались провинившиеся кадеты и гардемарины, и нередко попадало и начальству.

Под этим впечатлением строгости и новшества быстро подошло время экзаменов, и наш выпуск стал старшим. Весной, перед уходом в плавание, состоялся выпускной акт Акты эти происходили при очень торжественной обстановке и начинались с приведения к присяге перед корпусным знаменем. Это был серьезный момент в жизни каждого вновь производимого офицера и приобщал его к офицерской касте.

Молодые мичманы являлись на выпуск в парадной форме, первый раз надетой, упоенные своим великолепием. Для большинства этот день был одним из самых счастливых.

После произнесения присяги все шли в столовую, где молодых офицеров ждали родственники. Затем приходило высшее начальство, и директор вызывал по старшинству средних баллов и выдавал свидетельства. Окончивший первым, с круглым средним баллом двенадцать, попадал на мраморную доску Доски висели в зале, и мы наизусть знали, кто и в каком году кончил первым. При вручении первому свидетельства оркестр играл туш. После него шли остальные и наконец последний, который, как мы говорили, кончал "с союзом", так как в списке окончивших перед его фамилией ставился союз "и" На беднягу обращалось внимание не меньше, чем на первого, но насколько к первому относились с уважением, настолько к последнему — с добродушной насмешливостью. Во всяком случае, он тоже был героем дня.

После окончания церемонии началось общее поздравление и прощание с начальством, а вечером выпускной обед в каком- нибудь ресторане.

Нашему выпуску в этом году предстояло плавать половину кампании на крейсере "Адмирал Корнилов" и половину на баржах, для прохождения курса астрономических наблюдений и береговой съемки. Это был первый случай, что в Отряд Морского Корпуса включили более или менее современный корабль, и на нем начальник отряда адмирал Ч. поднял свой флаг.