Моруроа, любовь моя - [20]

Официальный обвинитель изо всех сил старался свести дело к доказательству преступного пособничества Пуванаа попыткам сжечь Папеэте. Вещественными доказательствами служили четыре карабина, пистолет, полдюжины ножей, два десятка дубин и несколько бутылок с бензином, обнаруженных жандармами при обыске дома Пуванаа во время его ареста. Пуванаа ответил, что он и его приверженцы обзавелись нехитрым оружием исключительно для самообороны, поскольку полиция и не думала защищать их от распоясавшихся врагов. Может быть, жандармы провели подобные обыски в других домах Папеэте в злополучные дни между референдумом 28 сентября 1958 года и арестом Пуванаа 11 октября? Нет, признал обвинитель, не провели. А жаль, заметил Пуванаа, ведь тогда они нашли бы значительные запасы куда более современного и эффективного оружия.

Обвинитель вызвал главного свидетеля, метиса, утверждавшего, будто он собственными ушами слышал, как Пуванаа приказал своим сторонникам сжечь город. Однако во время перекрестного допроса свидетель не выдержал и сознался, что его подкупили противники Пуванаа и он дал ложные показания. Единственное, что удалось доказать обвинителю: среди тех, кто бросал бутылки с бензином, были члены РДПТ. Но из этого отнюдь не следовало, что Пуванаа «соучастник», к тому же пойманный «в момент совершения преступления», а именно это требовалось доказать при аресте члена парламента.

Поэтому Пуванаа и его приверженцы с оптимизмом ждали исхода процесса. Тем сильнее поразил и возмутил их непомерно строгий приговор. Как «соучастника в покушении на разрушение строений, посредством провоцирования, содействия и предоставления средств к осуществлению этого деяния, а также за противозаконное хранение оружия и боеприпасов» Пуванаа приговорили к восьми годам тюремного заключения с последующей ссылкой на 15 лет! Из 13 других обвиняемых 12 получили от полутора до шести лет, а одному дали три года условно.

Пуванаа тут же обжаловал приговор, но с рекордной быстротой — уже через месяц — приговор был утвержден. После чего темной ночью Пуванаа посадили в полицейскую машину и отвезли на северный берег Таити. Там его пересадили на катер, который взял курс на проход в рифе. В море ждало французское судно, накануне вечером вышедшее из Папеэте. Пока пассажиры безмятежно спали, Пуванаа заперли в отдельной каюте и не выпускали из нее все пять недель, пока длилось плавание до Марселя, где Пуванаа ожидала мрачная новость: ему предстояло отбывать срок в страшной тюрьме Бометт, предназначенной для самых закоренелых преступников.

Задолго до этого Национальное собрание Франции выразило протест, назвав арест Пуванаа противозаконным, поскольку он не был пойман с поличным. Единственным результатом протеста, который поддержало большинство партий, было издание правительством особого указа, задним числом лишающего Пуванаа депутатской неприкосновенности. Ибо пока шла война в Алжире, президент Франции был наделен полномочиями, когда того требовала безопасность страны, издавать указы, не консультируясь с парламентом и не считаясь с законами.

Читателю может показаться еще более странным, как это сторонники Пуванаа в Полинезии, составлявшие от двух третей до трех четвертей всего населения, не попытались выручить его в те долгие месяцы, что он сидел в камере в казармах. Главная причина — мощное пополнение местного гарнизона сразу после прихода к власти де Голля. Вооруженные артиллерией и другим современным оружием войска легко могли остановить (и не раз останавливали) пуванистов, пытавшихся проникнуть в Папеэте по единственной на острове дороге вдоль побережья. Чтобы лучше контролировать морское сообщение между островами, во Французскую Полинезию был направлен крейсер. И наконец, гражданского губернатора на всякий случай заменили отставным полковником воздушно-десантных войск. Добавим ко всему этому, что остальные руководители РДПТ, избежавшие участи Пунанаа, потому что они находились в других местах, когда арестовали их метуа, изо всех сил старались удержать своих сторонников от опрометчивых действий и неустанно советовали им набраться терпения и уповать на будущее.

Тем не менее как только представился случай продемонстрировать свои чувства, полинезийцы не замедлили выразить вотум доверия Пуванаа. Это произошло 26 июня 1960 года, когда выбирался кандидат на освободившееся место во французском Национальном собрании. Кандидатом РДПТ был сын Пуванаа — Марсель, не обладавший ни знаниями, ни способностями, чтобы исполнять депутатские обязанности, к тому же так и не оправившийся от военных ран и смертельно больной раком. Но Марсель был сын своего отца, и этого оказалось достаточно, чтобы он одержал внушительную победу на выборах. Точно так же невестка Пуванаа, тучная добродушная полинезийка, никогда прежде не занимавшаяся политикой, стала для полинезийцев живым символом протеста. За нее дружно проголосовали на дополнительных выборах в Территориальную ассамблею, и она заняла место, принадлежавшее ее свекру.

7. «НИКАКИХ ИСПЫТАНИЙ ФРАНЦУЗСКОГО ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ В ОКЕАНИИ»

Ни в чем не повинному Пуванаа было 64 года, когда его по приказу Парижа приговорили к восьми годам тюрьмы с последующей ссылкой на 15 лет. Другими словами, он мог выйти 11а свободу только к 87 годам. Если проживет так долго, что было маловероятно. Таким образом, единственный политический лидер во Французской Полинезии, пользующийся среди местного населения большим авторитетом, чем де Голль, навсегда был убран со сцены. Нет сомнения, что последний именно этого добивался. Но почему это было для него столь важно, что он не остановился даже перед самыми грубыми методами? В дни, когда происходила судебная расправа над Пуванаа, представлялось, что единственное мыслимое объяснение — его пренебрежение сценарием деколонизации, составленным де Голлем. Как известно, генерала охватил такой же гнев, когда Секу Туре совершил аналогичную провинность, да еще имел наглость собрать подавляющее большинство голосов на референдуме.