Мортал комбат и другие 90-е - [14]
– Кооперативные дома по Пролетарской.
– Там, где «Асель»?
– Да, возле мясного.
– По графику с пятнадцати до восемнадцати.
– Я знаю. А без графика?
– Информации нет. Попробуйте позвонить в субботу.
Я звонила им раз-два в день, для верности. Мне отвечали, что информации нет. Мы с телефонной девушкой вели беседы. Меня узнавали по голосу и называли Женечкой.
Девушка «на телефоне» была – Гульжамал. Она училась на третьем курсе заочно и готовилась к свадьбе через месяц. Она не играла в «Мортал комбат», поэтому хоть и сочувствовала, но не могла понять всю глубину моих переживаний. Ее напарница Наташа была не так разговорчива и ограничивалась дежурными «информации нет» и «звоните ближе к делу».
Дома тоже было непросто. Мама требовала отпустить ее на работу в больницу. Папа уверял, что без больницы можно обойтись. Мама настаивала. Папа упирался. Я сидела с программой, уставившись в субботнюю строчку.
– Не могу я больше сидеть дома, понимаешь? – Мама говорила убедительно и пока спокойно. – Евгения выросла и справится сама.
– Сиди дома.
Градус повышался, сильнее колебалось пламя свечи.
– И вообще, меня зовет завотделением. Я хочу белый халат и крашеные губы!
– Кто тебе мешает красить губы дома?
– Зачем красить губы дома? Куда я с ними пойду? За хлебом?
Мама нервно наливала чай. Полетел последний аргумент:
– Я хочу зарабатывать деньги.
Папа изобразил сильнейшее возмущение:
– Я, по-твоему, мало зарабатываю?
– Я не это хотела сказать…
Но папа раздраженно затушил сигарету и ушел в темноту зала.
– Что с этим человеком сделаешь? – Она поставила передо мной чашку. – Пей с молоком.
– Мам, как думаешь, в субботу будет свет?
– Ай, отстаньте от меня все. – Она сморщилась и ушла в спальню.
Я приходила поныть к Маше. Маше больше всего везло в догадках, будет ли свет. Она всегда побеждала в ставках – в семи случаях из десяти. Но на этот раз предсказать затруднялась. Она поила меня чаем в своей комнате. Маша была рационализатором.
– Давай подумаем, что можно сделать.
Я сидела за Машиным письменным столом и прокалывала ручкой пузырьки в парафиновой свечке:
– Ничего.
– …Например, пойти в гости к тому, у кого есть аккумулятор.
Автомобильного аккумулятора хватало на полтора часа работы телевизора – как раз на один фильм.
– Ты знаешь, у кого есть аккумулятор?
– У Сашки.
– У нее отец отобрал и спрятал на прошлой неделе.
– Почему?
– Смотрела клипы ночью.
Маша утешала меня.
К концу недели, тяжелой от переживаний, я начала бредить «Мортал комбат» наяву.
– Овчинникова, – тыкала меня ручкой Маша на диктанте, – где запятая во втором предложении?
– «Мортал комбат».
– Jane, could you please bring some chalk from the teacher’s room?[4]
– Mortal Kombat!
– Женя, сенің үй жұмысы бар дәптерің қайда?[5]
– «Мортал комбат»!!!
В субботу я со спокойствием психопата отсчитывала время обратно. Каждое действие приближало к девятнадцати ноль-ноль. Умыться и почистить зубы – десять минут, пропылесосить квартиру – тридцать минут, погулять с собакой и зайти за хлебом – час (и встретить по дороге первую учительницу – полтора часа). В восемнадцать ноль-ноль я начала готовить «гнездо»: достала неколючее одеяло, разложила на диване подушки, насыпала печенья в вазу.
Вокруг бушевал ураган. Мама, проиграв логический поединок, пошла в эмоциональную контратаку. Будто бы случайно вдребезги разбился горшок с белой геранью.
– Домашний тиран!
– Сиди дома!
– А я все равно пойду!
– Тогда выбирай: я или больница.
Но ничто не поколебало моего спокойствия. Оно было как пламя за стеклом керосиновой лампы. В шесть тридцать пять я уже включила телевизор и смотрела «В мире животных». В шесть сорок щелкнул и запищал предохранитель. Экран погас. Для верности я включила-выключила свет в зале – ничего. Свет покинул меня.
– Женя, собирайся, мы уходим от папы.
Я оделась за сорок секунд и села на пуфик в прихожей. Мы уходили от папы примерно раз в месяц. Шли к тете, пили чай. Мама жаловалась на папу, а я играла в приставку с двоюродным братаном. Через пару часов папа за нами приходил. Тетя всегда умело подыгрывала.
«Уходим от папы» – сейчас это было хорошо. Тетя жила в другом районе, и у них мог быть свет.
Но мама слишком медленно одевалась. Папа нервно топтался на кухне.
– Мам, ну пошли скорей, – тащила я.
– Вот! Вот! Даже ребенок хочет уйти из дома, где постоянно скандалы! – горько воскликнул папа, высовываясь по пояс в прихожую.
Мама натягивала сапоги. Я могла бы убежать к тете одна, но бросать маму в печальной, хоть и штатной ситуации было неловко.
В окнах тетиного дома горел свет. Мы пришли ровно в восемнадцать пятьдесят восемь. Двоюродный брат Игорь, большой поклонник «Мортал комбат», тоже тяжело пережил неделю. Мама с тетей отправились на кухню. Мы устроились перед телевизором. И вот она – заставка с горящим драконом.
– Тум-тум-тум-тум – туду-тум-тум-тум-тум! – подпевали мы с Игорем.
В ролях… Экран выдал серый шум.
– Что такое?
– Не знаю.
Мы не двигались. Потом Игорь включил и выключил телевизор. Поносили туда-сюда антенну – не помогло.
– Позвоните на вышку, – крикнула из кухни тетя.
Игорь набрал номер:
– Здравствуйте. У нас «оэртэ»… Да… Да… А ког… Хорошо, спасибо. – Положил трубку и пояснил мне: – Неполадки сети. Не знают, починят или нет.
«Zero enigmatico» – кричала афиша. «Zero misterioso» – вторила другая. «Spettacolo unico!» – третья, четвёртая, пятая… Шоу иллюзиониста Зеро гремят по всей Италии! Один такой вечер «уникальной, загадочной, таинственной» магии сделал каникулы 15-летних Нины, Вани и Насти незабываемыми. В самом пугающем смысле этого слова. Целый год Нина провела на Сицилии, вдали от родного Петербурга – её семье пришлось перебраться сюда, скрываясь от преследования. Переезд изменил Нину: она больше не видит в прохожих динозавров (теперь есть монстры с щупальцами!), общается с лучшими друзьями лишь по интернету (пока те не приезжают в гости!), а главное – не рисует (только в своём воображении!)
«Они её нашли». Всего три слова в шипящей телефонной трубке заставляют Александру бросить привычную жизнь и любимую семью и сорваться в затерянный в сопках городок своего детства. Ей предстоит вновь погрузиться в собственный ад, пройти сквозь огонь и удушливый дым воспоминаний, балансируя на тонкой грани между реальностью и безумием, чтобы наконец раскрыть страшную тайну девятнадцатилетней давности. Но что, если тайна окажется гораздо ужаснее, чем она могла представить? Отзывы критиков: – Евгения Овчинникова умеет создавать тексты повышенной тревожности, и пугает она читателя не подробным живописанием страшного и не скримерами из-за угла.
Казалось, что все позади: погони, слежка, испытания. Даже неуверенность в себе осталась в прошлом. Нина теперь — студентка колледжа искусств в Сан-Франциско, преуспевающая художница, гордость не менее успешных родителей. Вот-вот откроется ее персональная выставка под названием «Эволюция»: от совсем детских рисунков, где Нина изображала чудовищ, до последних работ — сильных, уверенных, взрослых. Хорошая жизнь обычных людей. Только вот двое неизвестных в разных частях света — в США и в России — не считают, что история закончена: тех, кто связан с Ниной одной тайной, похищают одного за другим.
«когда прочитаешь удали это сообщение». С маленькой буквы, без знаков препинания. Мама?! Но как это возможно? Мама три года назад исчезла без следа, и ни папа, ни полиция не нашли зацепок… И если это в самом деле она, то почему дает о себе знать только теперь, когда Нина уже приучилась жить с этой пустотой внутри? В каждом петербургском прохожем четырнадцатилетняя Нина видит его персонального монстра, доисторическое чудовище: басилозавра, прогнатодона, архелона. Видит – и рисует человека именно так. Загадочное сообщение побуждает ее начать собственное расследование, чтобы наконец выяснить, что скрывают от нее отец, следователь и бывшие коллеги мамы, и разгадать тайну маминого исчезновения. Евгения Овчинникова начинает трилогию «Иди и возвращайся» с захватывающего детектива.
Сборник состоит из двух повестей – «Маленький человек в большом доме» и «Трудно быть другом». В них автор говорит с читателем на непростые темы: о преодолении комплексов, связанных с врожденным физическим недостатком, о наркотиках, проблемах с мигрантами и скинхедами, о трудностях взросления, черствости и человечности. Но несмотря на неблагополучные семейные и социальные ситуации, в которые попадают герои-подростки, в повестях нет безысходности: всегда находится тот, кто готов помочь.Для старшего школьного возраста.
В этих детских историях описываются необычные события, случившиеся с обычной школьницей Ладой и ее друзьями: Петрушкой, Золушкой и другими живыми куклами. В этих историях живые куклы оказываются умнее, находчивее, а главное более высоконравственнее, более человечнее, чем живые люди участники этих историй.В этих историях описываются события начала тяжелых, лихих девяностых годов прошлого века, времени становления рыночных отношений не только в экономике, но и в отношениях между людьми. И в эти тяжелые времена живые куклы, их поведение вызывают больше симпатий, чем поведение иных живых людей.
В 6-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли пьеса об участнике восстания Костюшко 1794 года Бартоше Гловацком, малая проза, публицистика и воспоминания писательницы.СОДЕРЖАНИЕ:БАРТОШ-ГЛОВАЦКИЙ(пьеса).Повести о детях - ВЕРБЫ И МОСТОВАЯ. - КОМНАТА НА ЧЕРДАКЕ.Рассказы - НА РАССВЕТЕ. - В ХАТЕ. - ВСТРЕЧА. - БАРВИНОК. - ДЕЗЕРТИР.СТРАНИЦЫ ПРОШЛОГОДневник писателя - ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ТУРЬЕ. - СОЛНЕЧНАЯ ЗЕМЛЯ. - МАЛЬВЫ.ИЗ ГОДА В ГОД (статьи и речи).[1]I. На освобожденной земле (статьи 1939–1940 гг.). - На Восток! - Три дня. - Самое большое впечатление. - Мои встречи. - Родина растет. - Литовская делегация. - Знамя. - Взошло солнце. - Первый колхоз. - Перемены. - Путь к новым дням.II.
Эта книжка про Америку. В ней рассказывается о маленьком городке Ривермуте и о приключениях Томаса Белли и его друзей – учеников «Храма Грамматики», которые устраивают «Общество Ривермутских Сороконожек» и придумывают разные штуки. «Воспоминания американского школьника» переведены на русский язык много лет назад. Книжку Олдрича любили и много читали наши бабушки и дедушки. Теперь эта книжка выходит снова, и, несомненно, ее с удовольствием прочтут взрослые и дети.
Все люди одинаково видят мир или не все?Вот хотя бы Катя и Эдик. В одном классе учатся, за одной партой сидят, а видят все по разному. Даже зимняя черемуха, что стоит у школьного крыльца, Кате кажется хрустальной, а Эдик уверяет, что на ней просто ледышки: стукнул палкой - и нет их.Бывает и так, что человек смотрит на вещи сначала одними глазами, а потом совсем другими.Чего бы, казалось, интересного можно найти на огороде? Картошка да капуста. Вовка из рассказа «Дед-непосед и его внучата» так и рассуждал.
Черная кошка Акулина была слишком плодовита, так что дачный поселок под Шатурой был с излишком насыщен ее потомством. Хозяева решили расправиться с котятами. Но у кого поднимется на такое дело рука?..Рассказ из автобиографического цикла «Чистые пруды».