Морской закон, рыбья правда - [70]

Потом Майя действительно превратилась обратно в рыбину — прямо удивительно стало, как это она при том же весе сделалась куда меньше, одного с Зурой размера — и с минимальной помощью влезла в свою сбрую.

Эта штука охватывала ее тело кожаными кольцами, а на конце, в районе хвоста были широкие раструбы. Еще в человеческом виде Майя предупредила Зуру ни в коем случае не совать туда ноги. Зура не поняла зачем.

Но, едва она взялась покрепче и промычала, что, мол, готова, — как ей тут же все стало ясно.

Майя рванула так, что вскипела вода. И то, что они были вроде бы в жилом помещении, ей не помешало.

* * *

У них с Лином много было разговоров о морском народе — и тема сама по себе занимательная, и обсудить ее казалось важным для дела. Например, на обратном пути из Ронельги до Тервириена Лин завел рассказ о том, как они мыслят и чего боятся.

Зура хорошо запомнила этот разговор: небо было тогда особенно звездное и очень близкое, почти как над ее родной степью — там оно почти задевало вершины гор. Она вышла во двор гостиницы размяться после целого дня в седле. Лин встретил ее там: вроде как решил прогуляться перед сном.

Зура упомянула Антуана; слово за слова, разговорились.

— Они боятся страданий, физических и душевных, — рассказывал Лин очень тихо, чтобы его слова не потревожили спящих постояльцев — в холодном ночном воздухе голос разносился далеко. — Куда сильнее, чем мы. Всю жизнь они избегают любой тени боли или тревоги, только тем и занимаются.

— Значит, и смерти тоже боятся?

— А вот с этим сложнее. С одной стороны, смерть для них словно бы не существует. Она — краткий миг после жизни, наполненной радостью и весельем. С другой стороны, память о мертвых причиняет боль живым, поэтому у них иррациональный страх смерти — но не своей, а чужой. Мертвецов они просто бросают, чтобы какой-нибудь морской хищник избавил семейство от похорон.

— Очень разумно, — проворчала Зура. — По мне так пусть меня после смерти сожрут, все лучше, чем гнить и вонять.

— Еще можно сжечь.

— Тоже вонища. И дым едкий.

— Превратиться в экскременты животного лучше?

— Ты дерьмо имеешь в виду? Мы и при жизни дерьмо на две трети, ничего нового я тут не вижу.

Лин засмеялся и сказал, что если бы все было так просто, императорская армия искала бы новых добровольцев на дне сортира. Зура ответила, что, судя по тому, как дерутся необученные новички, их где-то там и набирают. На этой ноте разговор и кончился.

Сейчас Зура вспомнила эти слова в связи с тем, что морской народ, мол, не боится собственной гибели. Судя по Майе и ее лихачеству, это было охренительно верно.

Странные раструбы, которые она к себе прицепила, извергали странное синее пламя. От этого пламени рыбья волшебница рванулась вперед быстрее арбалетного болта. Хорошо, что она велела держаться крепче; но все равно первым рывком Зуре чуть руки не вывихнуло.

Если бы им приходилось пробираться назад теми же узкими темными коридорами, которыми они плыли ранее, Майя, наверное, все бы разнесла. Но, к счастью, был какой-то более короткий путь — всего несколько секунд спустя они вылетели из каменных переходов в открытое, светящееся серым море.

Под ними колыхались ровные грядки водорослей — во всяком случае, ошибиться в том, что это именно грядки, было невозможно, несмотря на то, что все растения росли кругами, а не полосами. Зура ничего не понимала в крестьянском труде, но даже ей сразу стало понятно, что так морскому народу, наверное, проще сеять.

Эта мысль у нее в голове не задержалась: Майя прибавила ходу, вырвавшись ближе к поверхности, но на нее не поднимаясь. Встречный поток ударил Зуре в лицо, норовя снести воздушный пузырь; тут же дышать стало тяжело по-настоящему, а не только в воображении. Руки заболели еще сильнее, и чтобы снять с них часть нагрузки, Зура обхватила волшебницу еще и ногами — вот и хорошо, по крайней мере, в сопла не попадут.

Морская гладь заскользила у них над головами, такая же серо-белая, не солнечная. Наверное, Майя была права, и в их части океана собирался шторм.

И тут до Зуры наконец-то дошло: тервириенские маги. Выступают в поход. Они, должно быть, и тучи нагнали, и ветер подняли. Втроем-вчетвером, может, и не справились бы, но их там целая толпа.

Ох, блин, а вдруг Лин не успеет?

И, если уж на то пошло, вдруг не успеет Майя? Они-то на кораблях плыли два дня…

Видимо, кузнецом Майя была еще более толковым, чем магом: их путешествие к месту нападения заняло никак не два дня. Зура сама не знала, сколько: уж очень быстро все неслось мимо, а неприятная дрожь, сотрясавшая тело волшебницы, путала мысли.

В какой-то момент с ней, кажется, мысленно связался Лин, но ошарашенная и потерявшая всякие представления о чем бы то ни было Зура не смогла толком ничему его ответить.

А потом все разом кончилось.

Они выскочили на поверхность, словно пробка из бутылки, и закачались на волнах перед наступающей армадой. Воздушный пузырь Зуры лопнул сам собой, и Майя прекрасно услышала ее, когда она произнесла:

— Блядь.

* * *

Рейд против морского народа выглядит так: несколько кораблей, обычно от трех до пяти, самого разного размера — поскольку не приходится уходить далеко в море, то и припас вести не надо. На каждом корабле несколько магов, от одного до двух-трех, и куда больше воинов с браслетами — неважно, наемников или на службе. Но среди простых армейских лучников люди с браслетами попадаются редко, чаще среди офицеров — во-первых, их стараются продвигать, а во-вторых, на вольных хлебах с таким талантом все-таки лучше.