Морской наёмник - [79]
А Гансовы глаза вопрошающие, да что там вопрошающие, смеющиеся уже в ожидании потехи, — вот они. А когда в животе бурчит похлеще, чем в котле адовом, тут и шутка не залежится. Не век же голодом ходить! Ну держи, морда наглая, в обе руки, вернее, в оба уха:
— Счас бы хлебушка куснуть, девку шаркнуть и уснуть.
— Только поиметь, и всё? — хищно блеснули только что масляные глазёнки. Блеснули и погасли. Было видно, что Ганс подбирал какое-то слово и даже целую шутку: уже не глаза — лоб его выдавал. Но так и не надумал: — Что ж... кусни. — Только на это и сподобился.
И в очередной раз за короткое время Михель пожалел, что долго спал. Потому как бог знает какой ворох шуток пропустил от тех, кто у Ганса хлеб выцыганивал. Ему, конечно же, передадут, к тому ж со всеми подробностями и гримасами, но услышать — не увидеть.
А вообще, мало ли кто ещё от скуки лагерной да безысходности вдруг да задурит у них? Что у нас, Ганса окромя, уже и почудить некому? Вон Мельхиор, к примеру, заговариваться начал. Михель, правда, не слышал, но ему всё как есть передали.
— Когда, говорит, выходили из одного дома, то младенец, сын убитого солдата, прокричал им якобы из колыбели: меня, мол, дождитесь. — И, обрывая в глотке неизбежный вопрос: — Да нет же, сухой, совсем сухой Мельхиор был. Ни капли! Вот что самое скверное.
— А зачем дождаться-то?
— Ну ты простофиля! Вопрос не в «зачем», а в том, что младенцы, как всем известно, не говорят, а только пищат да плачут. А «дождаться» — это чтобы, мол, не спешили умирать, пока он вырастет да отомстит.
Или Гийом, как подопьёт, всё с рейхсталерами целуется, и не понять: то ли так императора любит, то ли от денег без ума.
Как ляпнул такой же полоумный, как и прочие, Гюнтер: «Numerus stultorum infinitus est»[146]!
Ладно, пойдём хлебца пожуём. С водичкой. Не самый плохой завтрак. Хорош ломоть, ой хорош! Теперь до вечера в брюхе не засвербит. А там можно и глянуть, чем другие сытые занимаются: не думают ли вот, например, Ганса ещё и за винцом снарядить.
Хорошая штука хлебушек. Один недостаток: сколь ни смолоти, а ещё хочется. Бережно ссыпал из загодя подставленной ладони крошки. Оглядимся: на сегодня похода нет, караула нет, а день-то только начался. Хоть обратно возвращайся Георгу под бочок да храпи до вечера. Ан нет, вон он, Георг-то: со всей возможной скоростью пылит до Ганса. Надеюсь, живорез наш сильно старика прибаутками томить не станет, отрежет щедро. Водки бы ему — хлеб-то вымочить да похлебать: от многих хворей мурцовка сия. А и сам бы от стаканчика не отказался, даже без закуски. Вот интересно: если б сейчас божьей милостью стаканчик бы кто поднёс, сам употребил бы или болезному пожертвовал? Вопрос? Вопрос вопросов! В их компании на подобное только Ганс точно способен, без разговора и понукания, да, возможно, ещё Гюнтер, если у него башка с похмелья не разваливается. А прочие либо половину утаят, оправдываясь, что вот, мол, летел во всю прыть с эликсиром лечебным, да по дороге неровной расплескал; либо вообще примут на грудь да будут потом ходить, как коты от сметаны, только что не муркая от удовольствия и стараясь на товарищей не дышать свежачком. Вот и дружба, почитай, вся, вот и вся любовь. А начнёт помирать тот же Георг, что ты! — запрыгают, закудахчут, начнут последнее продавать, в долги залезать, фельдшеров да знахарок нанимая. А вот когда, может быть, можно было дело поправить копеечной порцией и болезнь пригасить в зародыше — нет же: сами вылакаем.
Так, народец-то вроде возле Гюнтера кучкуется... Что ж, сие неудивительно. Пойдём-ка и мы — вдохнём учёности чужой хоть понюшечку.
Гюнтер сегодня тоже был на редкость умиротворён. Погожий денёк, несмотря на то что лето уж отсоборовали. Хорошо помолился, нажрался почти от пуза — что ещё надобно? Поэтому, жмурясь на солнышко неяркое, сыпал учёной тарабарщиной более обычного. А ещё ведь он и книгу где-то промыслил, кою и листал теперь небрежно, с почти безразличием, а не с жадностью, как обычно, когда случалась ему подобная редкая удача.
— Эльзевир[147], что ли, мусолишь, братишка? — Гийом спросил с ленцой изрядной и даже зевнул сладко, разверстое жерло в Гюнтеровом присутствии перекрестив целых два раза. Но глаз смотрел бодро, даже Михелю озорно подмигнул: ну как, мол, поймаем нашего magister noster на незнании? — то-то веселье будет!
Михель ответно усмехнулся, тоже глаз сощурив. Пусть Гюнтер заходил в монастыри и храмы с фасада, благостно и чинно, а Гийом по большей части с чёрного — хорошо, если хода, а то и со сливного отверстия, ровно крыса сортирная, причём, как правило, per arnica silentia lunae[148], — однако насчёт барахла церковного, такого, что верно купят и имени не спросят, ещё неизвестно, кто кого на лопатки бросит. Но тёртый калач Гюнтер правила нехитрой игры ведал назубок. Потянул всласть паузу, словно вспоминал что-то важное. Понимая, что от него ждут всеобычной тарабарщины, выдал:
— Scire nefas profano vulgo[149]. Так-то amicissime[150].
— Вот чую, что обругал учёный попина, но что к чему — уразуметь не могу. Может, ты, Михель, поможешь мне с языками? Подержишь, к примеру, пока я его под бока буду тузить?
Первая половина XVII века. Европа погрязла в очередной бестолковой и жестокой войне — Тридцатилетней. Главный герой романа, ландскнехт Михель, после ряда смертельных приключений решает сменить «профиль деятельности» и заделаться пиратом. Для этого ему необходимо захватить корабль. Судьба забрасывает Михеля на борт китобоя «Ной». Но кровавые события прошлого постоянно преследуют бывшего наёмника... Новый роман известного писателя Сергея Удота является первой книгой дилогии «Неприятие крови» о приключениях наёмника Михеля.
Сесил Рот — известный британский исследователь и крупнейший специалист по истории евреев, автор многих трудов по названной теме, представляет венецианскую жизнь еврейской общины XV–XVII вв. Основываясь на исторических исследованиях и документальных материалах, Рот создал яркую, интересную и драматичную картину повседневной жизни евреев в Венецианской республике на отведенной им территории, получившей название — гетто. Автор рассказывает о роли, которую играли евреи в жизни Венеции, описывает структуру общества, рисует портреты многих выдающихся людей, сыгравших важную роль в развитии науки и культуры.
Луи Анри Буссенар (1847–1910) — французский писатель, чьи произведения известны всему миру. Он прославился оригинальными сюжетами, необычными идеями и сам по себе был единственным и неповторимым. Автор приключенческой литературы и неутомимый путешественник. Содержание: Десять миллионов Красного Опоссума Похитители бриллиантов Необыкновенные приключения Синего человека Французы на Северном полюсе Борьба за жизнь: Сирота Монмартрская сирота. Счастливые дни ранчо Монмартр Приключения маленького горбуна Террор в Македонии Мексиканская невеста Господин Ничто, или Необыкновенные похождения человека-невидимки Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера Приключения воздухоплавателей Том-Укротитель Железная рука Капитан Ртуть Рассказы (сборник)
Луи Анри Буссенар (1847–1910) — французский писатель, чьи произведения известны всему миру. Он прославился оригинальными сюжетами, необычными идеями и сам по себе был единственным и неповторимым. Автор приключенческой литературы и неутомимый путешественник. Содержание: Бессребреник (цикл) Мадемуазель Фрикет (цикл) Похождения Бамбоша (цикл) Гвианские робинзоны (дилогия) Жан Бургей (дилогия) Жан Грандье (дилогия)
История Балкан охватывает становление, развитие и внешнюю и внутреннюю политику пяти государств – Болгарии, Сербии, Греции, Румынии и Турции. Рассматривая территориально-политические образования на полуострове, авторы прослеживают происхождение и формирование национального состава стран, их христианизацию, периоды подъема, укрепления, упадка, экспансий и снова возрождения при правлении разных государей, периоды революций и войн вплоть до Первой мировой войны.
Все знают сказание о Троянской войне, когда огромная армия греков осадила Трою, чтобы отбить у вероломных чужаков похищенную ими царицу Елену – а заодно поживиться несметными богатствами, хранившимися за стенами города. В войне приняло участие множество великих героев, главным из которых был Ахилл – сияющий, несравненный, богоравный. В конце войны он пал жертвой предательства и коварства, однако обессмертил свое имя в веках… Но так ли гладко все было на самом деле? Лучше всего об этом знала троянская царевна Брисеида, захваченная Ахиллом во время одного из греческих набегов и ставшая его рабой и наложницей.
Приключения боярина Бутурлина, княжны Эвелины Корибут и казака Газды не завершились. Что ждет их, а также других героев «Иголки в стоге сена»? Удастся ли Дмитрию вновь встретиться с любимой и обрести долгожданное счастье? Об этом и о многом другом вы сможете узнать в романе под названием «Идя сквозь огонь».
Ранним утром 13 октября 1307 года по тайному приказу короля Филиппа IV по всей Франции начались аресты членов Ордена Храма, а имущество и казна захвачены. В тот же день из порта Ла-Рошель отплыли в неизвестном направлении семнадцать кораблей тамплиеров, а юный граф Гитар де Боже сумел тайно покинуть Париж, забрав с собой одну из святынь Ордена. Спустя шестьсот лет к владельцу похоронного бюро в Киеве Ванику Бабаяну явился странный человек и предложил сделать тайное захоронение на заброшенном кладбище за огромные деньги, а затем и стать хранителем могилы.
Великий князь Московский и Владимирский Василий I Дмитриевич (1371—1425) был старшим сыном Дмитрия Ивановича Донского и правил Московским государством без малого 36 лет. При этом в отечественной истории о нём сохранилось очень мало сведений, а памятник — всего один! А ведь при Василии Дмитриевиче Московское государство расширило свои владения почти вдвое, замирилось и заручилось поддержкой Великого княжества Литовского, а ханы Золотой Орды лишь единожды покусились на Москву, да и то безрезультатно! И главное — никаких внутренних дрязг и междоусобных конфликтов, на земле Московской наступили долгожданные мир и лад. В новом увлекательном романе известный писатель Юрий Торубаров воздаёт должное этому мудрому и дальновидному правителю, достойному наследнику победителя Куликовской битвы! Книга издаётся в авторской редакции.
1395 год. После победы на Куликовом поле прошло полтора десятка лет, а судьба Русской Земли вновь висит на волоске.«Над городом и окрестностями плыл звук соборного колокола — бам-м-м, бам-м-м, бам-м-м! Просыпайся, Русь, бери оружие в руки: враг у ворот!»Разгромив Золотую Орду и покорив Крым, грозный ТАМЕРЛАН идет войной на Москву. Уже пало Елецкое княжество, непобедимое войско Тимура штурмует пограничный город:«Завыла боевая труба, и гулямы ринулись в атаку. Причём — конно! Подскакав вплотную, они круто поворачивали коней, прямо с них прыгали на деревянную стену и карабкались вверх, цепляясь за воткнутые копья и помогая себе ножами.
Опер всегда опер — что в наши дни, что в Российской империи при Екатерине Великой. И как его ни называй — «следаком» МУРа или розыскником юстиц-коллегии, — его служба из века в век остается неизменной: раскрывать преступления, ловить уголовников, карать душегубов.Ведь и при матушке-императрице, в «золотой век» Екатерины, хватало грабителей и убийц. За парадными фасадами империи таятся темные подворотни, гиблые трущобы и бандитские притоны. На востоке полыхает Пугачевский бунт. В Москве орудует шайка фальшивомонетчиков.