Морской князь - [11]

Чего хватало, так это рыбы: речной, а больше морской, за которой рисковали отправляться к морю, опасливо огибая покинутое селище тавров. С наступлением осени на юг потянулись необозримые птичьи стаи. Гусей и уток тоже били из пращей и просто камнями с рук. На какое-то время их мясо стало основной пищей дарникцев. Редким лакомством были куриные яйца и молоко шести коров и десятка коз, прибывших из Смоли. Привезенных из вежи полушубков достало лишь на самих смольцев, поэтому все гриди поневоле облачались в добытые звериные шкуры. И скоро на смену их нарядным кафтанам пришли самодельные меховые плащи, безрукавки и шапки.

– Ну точно смерды из дремучего селища, – потешались сами над собой гриди.

Смольцев они уже не цепляли, отдавая должное их усердию и неприхотливости. С женщинами тоже все как-то уладилось: осознав свою завышенную цену, отдельные мамки выработали в себе небывалую капризность и при малейшей ссоре со своим сожителем с гордым видом переходили на другое супружеское ложе, и для всех это составляло теперь едва ли не главный интерес их повседневного времяпрепровождения: кто, к кому и почему? Возобновились даже занятия боевыми упражнениями – а как еще было выявить, кто есть лучший в ратном деле. Князю с вожаками лишь оставалось внимательно следить, чтобы воины не входили в чрезмерный раж и не наносили друг другу ненужных ран.

Однако чем благополучней становилась утесная жизнь, тем сильнее одолевали Дарника неприятные предчувствия. Что будет по весне, когда порядком износится вся одежда, источатся кирки и ломы, придут в негодность другие красивые и полезные вещицы, которых не изготовить своими силами? Ведь рано или поздно появятся купцы с товаром, и что они сумеют им предложить для обмена?

Раньше Рыбья Кровь с трудом постигал воровские нравы тарначей и других хищных степняков. Разумеется, им завидно, что в каменных и деревянных городах жители ходят в красивых одеждах, пьют вино, едят заморские фрукты, покупают много изысканных и добротных вещей. А их родам приходится бесконечно терпеть непогоду в жалких шатрах и юртах, отбивая от волков свои стада, чтобы потом выменивать по десять овец за топор и пять коров за ожерелья для жены. Хитрые купцы давно придумали откупаться от степняков малой мздой за проход своих караванов по их землям. Но не все могут удовольствоваться малым, когда рядом есть большая добыча. Вот и возникают ватаги разных молодцов, чтобы хватануть как можно больше здесь и сейчас, не задумываясь, что могут перестать ходить караваны и исчезнет даже этот малый прибыток.

Ныне, невольно примеривая все это на себя и утесцев, Дарник видел, что и его малому войску уже ничего не остается, как и самим заняться грабежом купеческих караванов. А может быть, даже и пиратством!

На последнюю мысль его натолкнул шутливый разговор с собственными сыновьями. Однажды после чтения «Жизнеописания римских императоров» княжичи объявили отцу, что решили разделить между собой их Гребенско-Липовское княжество.

– Мы решили, что я буду владеть Степью, а Тур – Лесом, – заявил старший Смуга.

– А мне, старому, вы что оставите? – засмеялся Рыбья Кровь.

– А тебе?.. Тебе мы оставим Реки, – нашелся младший княжич.

– Так ведь Реки – это самое главное. Я построю мосты и паромы и буду с вас брать самые большие пошлины.

– А мы через реки будем ездить только зимой, и ты ничего с нами сделать не сможешь, – не остался в долгу и старший сын.

– Хорошо, так и договоримся. – Князь протянул сыновьям руки, и они скрепили свой договор тройным рукопожатием.

Да, пиратством заняться было совсем неплохо, вот только кого сейчас после чумы грабить: испуганных прибрежных рыбаков с ведром рыбы?

Дабы отвлечься от печальных мыслей и хоть немного отдохнуть от людей, Дарник повадился бродить один по окрестностям Утеса. На удивление гридей: почему даже не на коне? – отвечал: я завоевывать свое первое княжество тоже шел пешком.

– Стало быть, у нас будет скорое прибавление княжества? – подначивал Корней.

– Раз никогда убавления не было, значит, будет только прибавление, – отшучивался князь.

Затяжная южная осень с ее ветрами, дождями и первым мокрым снегом уничтожила кругом все зеленые и желтые краски, предельно обнажив окружающий предметный мир, уменьшив земные выпуклости и расширив любые впадины. Прочесывая пятиверстный пятачок вокруг Утеса, Дарник вскоре обнаружил, что они находятся все же не совсем в безлюдном месте. Сначала в трех верстах нашел пещеру монаха-отшельника, вход в которую находился на крутом обрыве и проникнуть куда можно было только по свисающим вниз корням деревьев. Весь заросший наполовину седыми волосами сухонький мужичок в овчинной безрукавке занимался сбором питательных кореньев в своем овраге и даже не повернул головы на крики князя.

В другой раз, пробираясь за подбитой птицей по камышам, Дарник набрел на затопленную странную лодку. Она была без гнезда для мачты, без задранных вверх носа и кормы – вообще, возвышалась над поверхностью воды в самом высоком месте не более чем на полтора аршина. Зато уключины для двенадцати весел были вынесены у нее наружу на специальный брус в целой пяди от борта. Князь тотчас разгадал, для чего это сделано: оттуда гребок весла получался значительно сильнее.