Морской герой - [41]

А потому его расстреляли.

Одного норвежского священника, который бродил по берегу залива Дюнекилен, проклиная Грозу Каттегата, тоже было заподозрили в том, что он норвежский лазутчик. Он спасся тем, что подтвердил слова женщины из Фредриксхалда. Король уже вынес свой приговор, и гонец все равно был обречен. Священник потом украл лодку и скрылся на ней.

Приговоренный к расстрелу гонец не был героем, он попросил позволения повернуться спиной, и его просьбу уважили.

Король садится на коня и покидает Дюнекилен.

Напоследок он бросает взгляд на флотилию, стоящую на якоре в заливе. Сюда никакой враг не прорвется…

Ветер дует с открытого моря, с открытого моря…

Дюнекилен

В ночь на восьмое июля 1716 года после третьей склянки Гроза Каттегата на фрегате «Белый Орел» приказывает поднять сигнал: «Отряду с якорей сниматься!». «Борзый» стоит с подветренной стороны, галеры и лихтеры — в нескольких кабельтовых за кормой. Ветер западный, слабый, над морем стелется легкий туман, но солнце уже теснит его, обещая жаркий день.

Первые полчаса отряд идет северным курсом, держа небольшую дистанцию. Галеры ведут оба лихтера на буксире, паруса подняты, но матросы налегают на весла, ускоряя движение лихтеров. С палубы «Белого Орла» командор видит, как равномерно поднимаются и опускаются весла. Вот блеснул над водой длинный ряд влажных лопастей, затем они вновь погружаются в серые волны. Слух командора улавливает слабый гул — похоже, матросы поют. Песня звучит в лад с ударами командорского пульса. Через полчаса с небольшим он приказывает изменить курс, теперь они идут норд-ост-тен-ост. Море лениво колышется. Лишь изредка какая-нибудь волна закурчавится белой пеной. Корабль слабо качается под его ногами, и вода журчит вдоль бортов о том, что скрытые силы моря сейчас проявляются лишь в очень малой мере. Справа по борту сквозь мглу отчетливо просматривается берег. Тут и там над водой торчат островки; чайки кричат над мачтами и круто падают на волну за рыбой.

Прямо по курсу — вход в Дюнекилен; он знает, что фарватер узкий, развернутым строем суда не поставить и лавировкой не пройти, если утренний ветер изменит направление. Больше всего он боится штиля. В штиль придется буксировать фрегаты через узкий пролив, и они явят собой удобную, медленно движущуюся мишень для метких пушкарей на суше. Голос скользящих вдоль борта волн уже переменился. Лениво хлопают паруса. На лихтерах выкатили артиллерию на верхнюю палубу. На фрегатах открыты порты, тяжелые пушки выдвинуты на позицию.

Ветер свежеет, меняя направление, теперь он дует с кормы, и корабли идут быстрее, чем желательно. Командор приказывает сигналить, чтобы на пути в залив галеры и лихтеры следовали строго за ним, «Борзому» — замыкать отряд. До входа осталось меньше двух кабельтовых, но еще не поздно сделать поворот оверштаг и уйти лавировкой. Он знает, что на карту поставлена его собственная жизнь, и с палубы фрегата обращается с молитвой к всевышнему: пусть уделом его будет либо победа, либо смерть от вражеской пули — и никакого возврата. Лоцманом у него женщина.

Вооружение фрегата «Белый Орел» составляют тридцать пушек. Из них двадцать две двенадцатифунтовки и восемь шестифунтовок. Команда насчитывает двести человек с небольшим. Половина — обыкновенные матросы, остальные — военные моряки, обученные пушкарскому делу и абордажному бою. Офицеров более тридцати. Полный боезапас фрегата включает двести бочек пороха, да еще бочки со смолой — поджигать противника и в самом крайнем случае свой собственный корабль. Паруса шиты из прочного холста. В цифрах площадь их неизвестна, но считается, что ими можно с лихвой накрыть клочок земли, способный прокормить среднее по величине семейство. Водки на борту великое изобилие. Водка бодрит команду, а потому опасна для противника. Провиант состоит преимущественно из солонины и сухарей. У лекаря есть сундучок с мазями; священнику выделен отсек в одном из корабельных рундуков, где он может хранить Библию и молитвенники. Казначейство в Копенгагене милостиво отпустило деньги для приобретения запасного Евангелия, если основной экземпляр будет поврежден в баталии и потеряет свою силу.

Фрегат «Белый Орел» захвачен у шведов годом раньше, захвачен самим Турденшолдом. Дубовые доски в носовой части и в бортах толще бедра взрослого мужчины. Никакое вражеское ядро не пробьет ни палубу, ни ахтерштевень. Зато люки — уязвимое место корабля; немало доблестных военных моряков пало также у пушечных портов и иллюминаторов. Стоит раскаленному ядру проникнуть внутрь корабля, и огонь живо найдет дорогу в пороховой погреб. Тогда фрегат взлетит на небеса быстрее, чем черт произнесет «аминь». От попадания в бочку со смолой может вспыхнуть все судно. Да и снастям достается в бою. Противник охотно ведет навесной огонь — разорвет паруса, тогда не поманеврируешь, и принимай в упор бортовые залпы. А еще на голову команды валятся сбитые реи. Лезть наверх и чинить такелаж под огнем врага — сущее наказание для матросов его величества.

Следом за фрегатом галеры втягиваются в узкий фарватер. Галера оснащена парусами, но также и веслами. Такое судно весьма подходит для узкого фарватера и способно буксировать на нужную позицию неповоротливые канонерские лихтеры. Лихтер вооружен тяжелой артиллерией, в том числе мортирами, которые ведут навесную стрельбу по палубам вражеских кораблей и батареям на берегу. У лихтеров широкий корпус и большая осадка, по сильной волне идут еле-еле. Служба на канонерском лихтере не считается почетной. А между тем служить на нем опасней, чем на обычном военном корабле. Береговые батареи ранее всего стреляют по лихтерам, вооруженным самой мощной артиллерией. На лихтере «Помощник» сорок шесть пушек, среди них много мортир; тяжело нагруженный пороховыми бочками, он глубоко сидит в воде. На «Ноевом Ковчеге» тридцать четыре восьмифунтовки. Замыкает отряд фрегат «Борзый», вооруженный шестнадцатью пушками. Командует этим фрегатом капитан Гриб из Тронхейма — не человек, а привидение. Шел слух, будто он утопленник, всплывший из морской пучины. И туда же он канул потом, не вызвав ни в ком ни сожаления, ни радости.