Морское братство - [54]

— И это тоже, — покорно подтвердил Игнатов.

— Черт вас подери, сговорились вы сегодня, что ли? Одному я уже отказал. Категорически отказал. Пять минут назад.

— Товарищ капитан второго ранга! — взмолился Игнатов. — Если вы будете против, я пропал. Контр-адмирал откажет.

— Обязательно откажет…

— Ах, если бы вы увидели эти катера! О них песни надо складывать. Даже моторы, когда их заведут, призывают в атаку. Такая музыка… Вы бы тоже просились, если…

— Будь я помоложе? Ясно, Игнатов. Нет, я от школьной скамьи миноносник, штурман, командир корабля; отсюда мне одна дорога — в старости на берег, передавать свой опыт молодежи в училище. Но глядите — не продешевите миноносцы. Будет и на нашей улице праздник. Когда эскадра, взаимодействуя с наступающей Красной Армией, пойдет на запад, вы нам позавидуете. Честное слово, позавидуете!

К этому взрыву надежд Игнатов остался равнодушным, но ухватился за последние слова, в которых уловил косвенное обещание:

— Значит, отпустите меня, товарищ капитан второго ранга, как вернемся в базу?

Николай Ильич невольно рассмеялся:

— Вам только это важно. Остальное пропускаете. Добро, Игнатов, при одном условии: вы должны заслужить звание Героя Советского Союза. В этом году. И никого больше с миноносцев не тащите. Для вас делаю исключение, для катерника по выучке. Понятно?

Игнатов широко заулыбался и поклялся, что не будет никого сманивать, хотя одного — другого торпедиста, конечно, забрал бы. А что касается звания Героя, то на таких корабликах просто заработать славу. Можно идти к Маккауру, а в Варангер-фиорде до самого Киркенеса катерники — полные хозяева. Какие сотворили знатные дела! Взяли в плен вооруженный почтовый мотобот немцев. Высаживают диверсионно-разведывательные партии в Норвегии. Дают залпы у входов в Петсамо-вуоно и Бек-фиорд. И враги не могут препятствовать дерзким ударам! Ни береговая артиллерия, ни сильные эскорты, ни воздушные прикрытия не спасают их кораблей. А теперь пошла полоса комбинированных операций с авиацией. Увеличиваем число катеров, действующих группами.

— Сам Макаров порадовался бы, Николай Ильич, он прозревал появление такого оружия, предвосхитил его тактику.

— Ну, Макаров был и отцом миноносцев, Игнатов. У Макарова на Северном флоте есть продолжатели, вот что главное. Наш адмирал знает, где, когда и как использовать все рода оружия. И это меня утешает. Адмирал даст активное дело и нам. Раз сказал мне, что поведу корабли в набеговую операцию, значит, она состоится. Раз начал комбинированные операции, значит, включит в них и миноносцы. Катера с кораблями и авиацией мы еще не использовали достаточно широко. А здесь есть интересная перспектива. — И Николай Ильич, уже рассматривая Игнатова, как представителя другого рода оружия, поделился с ним планом набеговой операции. Не заметил, как пролетел час, и, только случайно взглянув на хронометр, сказал:

— Засиделись мы. Пора на мостик… Скоро должен быть Мудьюг.

Игнатов радостно потирал руки.

— А мне и в голову не приходило, что катера можно поддерживать большими кораблями. Это должно здорово получиться.

Николай Ильич пропустил Игнатова вперед и в дверях уже сказал с шуточным возмущением:

— Никогда не думали, а скоропалительно отвели миноносцам роль обеспечения. Разве не может быть более сложного взаимодействия? Удар одной группой крупных кораблей и рокировка за фланг второй, хотя бы из катеров. Да и всякие другие варианты… Всякие другие варианты… — повторил он задумчиво, вдруг поняв, что случайно наталкивается на важное открытие: катера в роли дымзавесчиков, авиация прикрытия над кораблями — и набег можно делать полярным днем, не дожидаясь далекой еще ночи.

Он охотно сбежал бы сейчас в каюту и сделал расчет на бумаге, но невысокий яр мыса Корец уже остался за кормой. Обрыв освещало низкое солнце, и в косых лучах багровели на горизонте дальние леса. Надо было последить за Бекреневым, который в первый раз самостоятельно вел «Упорный» в Двину. Надо было дать распоряжение по конвою — транспортам брать лоцманов и следовать вперед…

Николай Ильич диктовал приказания и слушал ответные донесения. Он проверял, не путает ли штурман мудьюгские створные башни с памятником жертвам интервенции; заметил, что рулевого вовремя сменил опытный Колтаков, что к востоку остались черные бакены с нечетными номерами и белые вехи с черными голиками раструбом вниз и, следовательно, корабль идет правильно; его морской глаз улавливал еще много других мелких и значительных признаков налаженности службы. Но «всякие другие варианты» не выветривались из памяти, и мысль возвращалась к ним.

Четырнадцатая глава

1

По надводному расписанию в походе Иван Ковалев был наблюдающим и заступал на вахту, как только корабль всплывал для зарядки аккумуляторных батарей.

Мирную тишину подводного плавания задолго до всплытия нарушали нетерпеливые курильщики. Они заготовляли кручёнки и часто посматривали в пустующий дизельный отсек: нет, мотористы еще лежали на койках с книгами или резались в «козла». Потом лодка всплывала на перископную глубину. Это становилось ясно и без показаний глубиномера, потому что корабль покачивался с борта на борт, и незакрепленные предметы начинали шевелиться, а струны мандолины на койке электрика Маркелова неожиданно звенели.