Морские волки. Навстречу шторму - [57]

После шаманов первое место занимают касеты, или мудрецы. Обязанность их состоит в обучении детей разным пляскам и в руководстве увеселениями или играми, во время которых они занимают место надзирателей.

Закоснелые предрассудки породили множество суеверий в здешнем народе. Ни одна плетенка не делается без помощи какого-либо счастливого корешка. Бедным считается тот промышленник, который не имеет при себе какого-нибудь счастливого знака. Самые важные из последних – морские орехи[142], которых множество валяется по берегам в жарком климате, а здесь они весьма редки. Лишь только наступит весна, китовые промышленники расходятся по горам собирать орлиные перья, медвежью шерсть, разные необычные камешки, коренья, птичьи носки и прочее. Самый отвратительный обычай красть из могил мертвые тела, которые они содержат в потаенных пещерах и которым даже носят иногда пищу. Здесь существует обычай, согласно которому отец перед своей смертью оставляет пещеру с мертвыми телами как самое драгоценное наследие тому, кто становится его преемником в китовом промысле. Наследник, со своей стороны, старается всю жизнь умножать это сокровище, так что у некоторых набирается до двух десятков трупов. Впрочем, надо заметить, что здесь крадут тела только таких людей, которые показывали особенное искусство и расторопность. Китовые промышленники во время ловли, как уже сказано выше, считаются нечистыми, и никто не только не согласится с ними есть вместе, но и не позволит им прикасаться ни к какой вещи. Однако же при всем этом они пользуются особенным уважением, и другие островитяне называют их своими кормильцами.

Кадьякцы проводят свою жизпь в промыслах, празднествах и в голоде. В первых они упражняются летом, вторые начинаются в декабре и продолжаются до тех пор, пока хватит съестных припасов, а с того времени и до появления рыбы испытывают большой голод и питаются только ракушками. Во время праздников они непрестанно пляшут и скачут, украшая себя самыми уродливыми масками. Мне приходилось видеть их развлечения довольно часто, но никакого удовольствия от этого я не получал. Их увеселения обычно начинают женщины, которые несколько минут качаются из стороны в сторону под пение зрителей и звук бубнов. Потом выходят, или, точнее, выползают мужчины в масках, прыгают различным образом, и все это заканчивается едой. Островитяне большие любители увеселений. Вообще можно сказать, что все они весьма пристрастны к азартным играм, в которые проигрывают иногда все свое имущество. У них есть одна игра, называемая кружки, от которой многие разорились. В нее играют четыре человека: два на два. Они расстилают кожаные подстилки аршин на 5 [метрах в 3,5] одна от другой, на них кладут по небольшому костяному кружку, у которого на краю проведен тонкий ободок черного цвета, а в середине обозначен центр. Каждый игрок берет по пяти деревянных шашек с меткой, означающей разные стороны игроков, и садится у подстилки, напротив своего товарища. Цель игры – выиграть четыре раза по 28; число отмечается палочками. Игроки, стоя на коленях вытянувшись, опираются левой рукой о землю, а правой бросают шашки друг за другом, на кружки, с одной подстилки на другую. Если кто попадет в метку, то другой с той же стороны старается его сбить и поставить на это место свою шашку. Когда все шашки закончатся у обеих сторон, смотрят, как они лежат. За каждую шашку, коснувшуюся кружка, считают один; за ту, которая полностью покроет кружок, – два, а та, которая коснется или пересечет черный его обод, – три. Таким образом, игра продолжается несколько часов подряд. Есть еще другая игра, называемая стопкой. Она заключается в следующем: вырезанный костяной или деревянный болванчик бросается вверх, и если ляжет на свое основание, то это значит два; если на брюхо – один, а на шею – три. Окончание этой игры – дважды десять, что отмечается также палочками.

Кадьякцам следует отдать должное за изобретение байдарок, которые они строят из тонких жердей, прикрепленных к шпангоутам[143], или, точнее, к обручам. Они обтягиваются так хорошо сшитыми нерпичьими кожами, что ни капли воды никогда не проходит внутрь. Теперь их три вида: трехлючные, двухлючные и однолючные. До прихода русских были только два последние, а вместо первых строились байдары, или кожаные лодки, в каждую из которых помещалось до 70 человек. Все эти суда ходят на малых веслах, и не только особенно легки на ходу, но и весьма безопасны в море при самом сильном волнении. Надо только иметь затяжки, которые крепятся у люков и задергиваются на груди сидящего на байдаре. Я сам проехал в трехлючной байдарке около 400 верст [425 км] и могу сказать, что никогда не было у меня лучшего гребного судна. В байдарке надо сидеть спокойно, гребцы не должны делать резких движений, в противном случае можно опрокинуться. Хотя кадьякцы во многом другом и не слишком умелы, но отменно искусны в управлении этими челнами, на которых они пускаются сквозь буруны и плавают не опасаясь более тысячи верст. Правда, это бывает всегда близ берега, однако иногда в хорошую погоду ходят верст по 70 [около 75 км] без отдыха. Послать двухлючную байдарку к острову Уналашке или в Ситкинский пролив считается здесь обычным делом. Когда они попадают в шторм в открытом море, по несколько байдарок соединяются вместе и спокойно дрейфуют до перемены погоды. В таком случае каждому гребцу нужно иметь камлейку, сшитую из крепких кишок, которая у рукавов и на голове у капюшона затягивается шнуром, так как волны во время шторма часто плещут через байдарку. Поначалу мне было неприятно чувствовать движение киля и частей байдарки, которые на каждом валу сгибаются и разгибаются, но потом, привыкнув, я этим даже развлекался.