Морские волки Гитлера. Подводный флот Германии в период Второй мировой войны - [27]
— Восемнадцать метров… шестнадцать метров… четырнадцать метров… — монотонно докладывал штурман, считая обороты диска эхолота.
— Двигаемся дальше? — шепотом спросил инженер-механик.
Командир на мгновение задумался, провел рукой по заросшему щетиной лицу и скомандовал:
— Дальше! Самым малым ходом!
Неожиданно ветер донес со стороны берега шум корабельной машины. Английский сторожевик патрулировал отведенный ему квадрат.
— Прямым курсом идет. Сейчас к нам приблизится, — пробормотал штурман.
— Тревога!
Командир последним спрыгнул в люк и тут же повернул рычаг запорного устройства.
— Лечь на дно! Выключить все приборы! Никому не двигаться!
Под днищем зашуршал гравий, лодка пару раз подпрыгнула, как телега на кочках, проползла несколько метров на киле и замерла.
Сторожевик медленно приближался, словно плетью стегая воду винтами.
— Глубина?
— Девять метров, — ответил инженер-механик.
«Проклятье! — выругался про себя командир. — Он же нам рубку протаранит».
Но судьба, видимо, хранила их. Сторожевик прошел совсем рядом, даже не задев лодку. Вскоре шум винтов затих вдали. Командир отдал приказ:
— Всплывать!
Палуба с пронзительным визгом и лязгом часто-часто задергалась, но лодка не тронулась с места. Натужно взвыл электродвигатель. Инженер-механик распорядился увеличить давление в балластных цистернах. Безрезультатно.
— Похоже, мы застряли, — он окинул взглядом бледные лица стоявших вокруг него людей.
Командир перебрасывал ручки машинного телеграфа то на задний, то на передний ход, но субмарина, казалось, прилипла ко дну. Внезапно она рванулась вверх и с оглушительным всплеском выскочила на поверхность.
Командир, гремя тяжелыми сапогами по скобам трапа, поднялся наверх и откинул крышку люка.
От резкого толчка лодку все еще подбрасывало на волнах как целлулоидную игрушку. Командир дал обоим дизелям средний ход. Черная стрелка глубиномера подползла к нулевому делению. Командир приказал развернуться и подготовить торпедные аппараты к выбросу мин.
При выходе из фарватера лодку потряс грохот близкого взрыва. Позади взбух огненный шар, багровыми отсветами озаривший черное небо.
— Вероятно, сторожевик напоролся на мину, — у инженер-механика от удовольствия даже заблестели глаза. — Хорошее начало.
Лицо командира исказила гримаса. С трудом подавляя в себе желание издать радостный вопль, он сжал кулаки так, что ногти больно впились в кожу. «Наконец-то я услышал взрыв, — думал он. — До чего ж великолепный звук».
Перед его мысленным взором в очередной раз предстал вожделенный крест на черно-бело-красной ленте. «Топить, — командир чуть улыбнулся своим потаенным мыслям, — топить всех подряд, и тогда Дениц уж точно переведет меня на нормальное судно».
О чем не говорилось в сводках
Небо над Северным морем грозно хмурилось. Громадные волны гнались друг за другом, с шумом опрокидывая пенистые гребни. Подводная лодка то поднималась вверх, то тяжело оседала между валами. По мере ее продвижения в северо-западном направлении становилось все холоднее и холоднее. Весна в этом году явно запаздывала.
В жилых помещениях свободные от вахты моряки крепко спали, вспоминали в полудреме жен и невест, листали зачитанные до дыр бульварные романы или лениво просматривали иллюстрированные журналы. В кухонном отсеке старший кок отложил черпак и вызвал бачковых.[21] Загрохотали по железным пластинам пола тяжелые шаги, запахло горелым мясом. С трудом удерживая равновесие, бачковые несли алюминиевые емкости с тушеными свиными ножками и кислой капустой. Чтобы хоть немного поднять настроение, радист насадил на черный штырь проигрывателя заезженную пластинку, в отсеках загремела лихая, правда, уже изрядно поднадоевшая музыка и зазвучал хор, исполнявший «Песню о походе на Англию».
В унтер-офицерском отсеке моряки лениво ковыряли вилками консервированную свинину. Один из них отодвинул тарелку с обглоданной костью и брезгливо поморщился:
— Он что, не мог другую пластинку поставить? Эту тягомотину уже ни одна собака не выносит.
— Собакам она как раз нравится, — иронически скривил губы старший механик. — Я тут прочел в газете, что ее автор Герме Нил, оказывается, раньше играл в ресторане. Как-то он услышал по радио мелодию, переделал ее, и получилась песня для подводников. Первым слушателем была его собака.
— Не так глупо, — его собеседник достал клетчатый платок, высморкался и долго вытирал нос. По всем отсекам разнесся припев:
Сильно покачиваясь, подлодка чертила на бурлящей воде бесконечную нить. Ее командир капитан-лейтенант Матес невольно зажмурился — вспыхивавшие вокруг огненные искорки слепили глаза — и опустил тяжелый бинокль. Огненный шар заходящего солнца медленно клонился к западу. Матес сердито наморщил лоб, запахнул полы реглана и спустился в центральный пост. Здесь он постоял, прислушиваясь к завыванию ветра в люке, стрекотанию приборов и громкому чмоканью трюмной помпы, затем прошел к себе в каюту и устало опустился на койку. Спать не хотелось, мешали плеск воды за бортом, шелест зеленой занавески, отделявшей его каюту от коридора, а главное, мысль о том, что он, в отличие от других командиров подлодок, пока еще не мог похвастаться сколько-нибудь значительными успехами.
