«Морские псы» Её Величества - [71]
Покончив с рыбалкой, на которую его сговорил адмирал, Том Муни пошёл в гору — выбирать и топором помечать подходящие деревья, чтобы потом матросы их свалили и спустили вниз. Особым знаком он помечал стволы, пригодные для замены рангоутных деревьев.
А сам адмирал, покуда шёл ремонт, на пинассе с одиннадцатью матросами и братом Томасом отплыл на юг — поискать пропавшие корабли флотилии. Он всё ещё надеялся на встречу. Но «Мэригоулд» уже три месяца, как лежал на дне близ тихоокеанского входа в Магелланов пролив. Что же касается вице-адмиральского корабля, то...
Впрочем, о судьбе «Елизаветы» стоит рассказать подробнее...
9
«Елизавета» в эти дни шла по Южной Атлантике на север, следуя на родину. В Плимут она вернулась в июне 1579 года, проторчав в «конских широтах» полтора месяца полного штиля. Из этих безоблачных, безотрадных мест их вытащило течение, а не мореходное искусство капитана.
Дрейк в те дни, когда «Елизавета» пришла в Плимут, стоял в заливе, доныне носящем его имя: «Дрейкс-бей», это в Калифорнии, к северу от современного Сан-Франциско.
На ведомственном расследовании в Адмиралтействе капитан Винтёр излагал дело так: три недели он прождал окончания свирепствующей в Тихом океане бури, стоя в одном из заливчиков Магелланова пролива, куда непогода загнала его корабль сразу же после выхода из пролива. Вернулись ли в пролив «Мэригоулд» и «Золотая лань», он не знал, но предполагал, что да, так как это решение диктовалось элементарными требованиями хорошей морской практики. Адмирал Дрейк, капитан Худ и капитан Томас, по его мнению, опытные мореходы и поступили так же, как и он, только укромных мест в лабиринтах Магелланова пролива слишком много, чтобы не видеть друг друга... Команда начинала роптать — и ему пришлось уступить ей и вернуться в Англию.
Офицеры «Елизаветы» единодушно поддерживали версию вице-адмирала. Матросов в Адмиралтействе, по давней традиции британского флота, не расспрашивали, точно ли так было дело. Их спросили бы, только если бы офицеры разошлись в своих показаниях, А в данном случае как раз и стоило бы. Потому что мы знаем мнения только двух матросов «Елизаветы»: Джон Кук и Эдвард Клифф оставили путевые заметки, и в них оба утверждали, что решение о возвращении в Англию капитан Винтёр принял вовсе не под давлением команды — а наоборот, вопреки её общему желанию продолжать задуманное адмиралом плавание!
Но матросов не спросили...
В Испании весть о возвращении «Елизаветы» без корабля Дрейка породила надежды на то, что страшный «Дракон» погиб где-то при выходе из Магелланова пролива — к счастью для испанских владений в Америке! Эта надежда да ещё двухсполовиноюмесячное отсутствие «Золотой лани» в цивилизованном мире из-за шторма сослужили Дрейку добрую службу. Когда он, по всем расчётам, должен был появиться у чилийских и перуанских берегов, но не появился, — испанцы решили, что он точно погиб, и отменили повышенную готовность. Никому не пришло в голову, что «Дракон» в дни, когда он уже должен был грабить порты перуанского побережья, был жив, но штормовал в высоких широтах. А если должен быть, но нету, — значит, что? Значит, погиб пират! Царствие небесное! Вот что. И мадридские власти спешно урезали смету на укрепление тихоокеанского побережья вице-королевств Перу и Новой Испании, генерал-капитанств Гватемала и Новая Гранада... К счастью для испанского казначейства и к несчастью для него же, но уже в будущем, выделенные в связи с проникновением пирата Дрейка в Южные моря дополнительные ассигнования удалось отозвать, а дополнительные ресурсы, выделяемые вице-королевствам и генерал-капитанствам Нового Света, по этой же причине ещё только грузились на галеоны в Ла-Корунье, Кадиксе и Виго. Их тут же перенацелили туда, где эти пушки, боеприпасы, мушкеты и амуниция были действительно нужны: в Нидерланды, на помощь французским и ирландским католикам и в Алжир, против султана...
Король в очередной раз посоветовал местным властям тихоокеанских побережий Америки не поддаваться нездоровым паническим настроениям, не приличествующим администрации величайшей империи земного шара. А если так уж охота укреплять порты, вооружать корабли, собирать ополчения при одном лишь слухе о возможном появлении неприятеля, даже если это всего-навсего поганый пират-еретик, — извольте, король не запрещает этого. Но только извольте всё это делать за счёт местных ресурсов, а не за счёт казны!
Так и получилось то, что для отпора Дрейку к моменту его появления у перуанских берегов было сделано да-а-леко не всё возможное, и даже далеко не всё необходимое...
В Англии слухи о гибели Дрейка тоже появились, разумеется, тоже после (и по причине) возвращения «Елизаветы». Винтёр встретился с братьями Хоукинзами, с миссис Дрейк — и всех уверял, что Дрейк жив. Жив и продолжает начатое!
Правда, обосновать эту свою уверенность фактами он не мог, упирая исключительно на мореходный талант и железную волю Фрэнсиса... Вообще надобно сказать, что капитан Винтёр (коли он воротился, отказавшись продолжать своё участие в экспедиции, вице-адмиралом быть перестал. Ведь так?) оказался в исключительно сложном, можно даже сказать, щекотливом, положении. Ведь сказать прямо, где находится и чем занимается Фрэнсис Дрейк, ежели только он жив, Винтёр не мог! Ибо «стены имеют уши» — и очень часто эти уши оказывались испанскими. Поэтому он не смог убедить Хоукинзов. Другое дело Мэри. Миссис Дрейк верила в счастливую звезду мужа не слабее, чем в бессмертие души. Всё, что ей требовалось, чтобы продолжать надеяться и ждать, даже вопреки всему и всем, — чтобы кто-то, пусть посторонний человек, твердящий это по неведению, говорил ей: «Он жив, жив, говорю я вам! Не теряйте надежды, сударыня!» А тут говорил не кто-нибудь, а сведущий моряк, сын лорда-адмирала, не случайно, надо полагать, избранный её мужем в заместители себе! Он, небось, знает, что говорит. А если не может объяснить, почему он так уверен, — что ж, значит, какие-то опять тайные дела. У мужа ведь всё время какие-то тайные дела, в которые женщине лучше вовсе не соваться. Вон когда собирался, как тайну блюли! Вспомнить — и то смешно: как господин государственный секретарь, тёзка Фрэнсиса, явился к ним в дом инкогнито, под видом торговца яблоками, толкая тяжёлую тележку с товаром! Яблоками теми весь чердак завален. Муж смеялся: пришлось мистеру Уолсингему платить сбор с розничной торговли, а продал он свои яблоки оптом, теряя на пошлине почти целый шиллинг! Вот и сейчас...
1568 год. В государстве Московском разгул опричнины. «Царевы псы» бесчинствуют в городах и весях, пытая и насилуя, порой уничтожая целые поселения. Так случилось и с родной деревней Фёдора, сына поморского лоцмана. Пареньку повезло. Он не только уцелел, но и стал обладателем тайных бумаг английского дипломата. Вместе со своим крёстным, морским купцом, Фёдор отправляется в Англию искать лучшей жизни и оказывается на службе у самого Френсиса Дрейка!..
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!
В Западной Европе идет Тридцатилетняя (1618–1648) война. Франция, которая воюет против Испании и ее союзников, крайне истощена. Первый министр Франции кардинал Мазарини, правивший вместе с королевой-регентшей (при пятилетнем короле Людовике XIV) Анной Австрийской, устами посла Франции генерала де Брежи обращается к союзному польскому королю Владиславу IV с просьбой срочно прислать воинов. По приказу Владислава в Париж на переговоры с королевой и первым министром должны отправиться молодые офицеры реестрового (то есть пребывающего на службе у короля) казачества — Богдан Хмельницкий и Иван Сирко, впоследствии известные полководцы.Роман «На острие меча» открывает цикл романов Богдана Сушинского «Казачья слава».
Испанский плантатор Антонио Бенавидес тайно прибывает в Порт-Ройял, где договаривается со своим деловым партнером Коллинзом о контрабандной поставке на Кубу партии африканских невольников. После ухода испанца Коллинз вызывает капитана флибустьеров Рока Бразильца, своего агента и должника, и предлагает ему перехватить судно Бенавидеса, которое должно доставить в условленное место большую сумму денег, предназначенных для оплаты негров-рабов. Когда судно под командованием Мигеля Бенавидеса, сына дона Антонио, появляется в водах Москитового острова, его захватывает шайка Бразильца.
Пиратский фрегат «Королевский охотник» захватывает в водах Гвинейского залива корабль «Провиденс», принадлежащий Королевской Африканской компании. На борту приза найдена шкатулка с секретным письмом, адресованным губернатору Форт-Джорджа (остров Генриетты) сэру Генри. Пленный капитан не имеет «ключа» к шифру, и пираты не могут прочитать это письмо. Выдав себя за военных моряков, пираты хитростью захватывают Форт-Джордж и берут в заложники всех его обитателей, включая губернатора и его дочь. Под угрозой расправы сэр Генри передаст пиратам «ключ» к шифру.
Рэйчел Закари не знает, что за тайну хранит её прошлое и почему так мрачно смотрят на неё приезжие с соседних ферм. Ходят слухи, что краснокожие претендуют на жизнь молодой девушки, и любой, кто встанет на её защиту, — подпишет себе смертный приговор. Драматическую историю «Непрощённой» поведали с киноэкранов звёзды первой величины — Одри Хепберн и Берт Ланкастер.