Морские повести - [129]
— Спасибо за внимание, мистер кэптин, — пробормотал Гарвей. — Но, как офицер королевского флота…
— Прошу вас пройти в каюту, — сказал Ларионов. Его голос сразу погас. Лужков шагнул вперед и подхватил командира под локоть. Ларионов выпрямился, высвободил локоть.
— Старший лейтенант, я схожу в лазарет… Ненадолго, надеюсь, — только сделаю перевязку… Спасибо, лейтенант, я дойду сам.
Быстрой и твердой походкой он пошел с мостика, вслед за Гарвеем…
Все тело Калугина пронизывал леденящий, сковывающий холод. Спуститься внутрь, в каюту, сменить белье и одежду… Но раньше нужно пройти на первое орудие…
Скоро уже начнет поступать новый военкоровский материал — первые отклики на события боя! Когда после смерти Снегирева он спустился в котельную и Никитин, только что пришедший в себя, слабым рукопожатием ответил на поздравления с победой, Зайцев, стоящий теперь у форсунок, дружески-таинственно потянулся к нему лицом с распухшими, беловато-розовыми губами.
— Товарищ капитан, — сказал Зайцев, и ореховые глаза под выпуклым, круглым лбом задорно блеснули — я, коли разрешите, как только вахту сдам, к вам бы зашел. Посоветоваться, как статейку составить. О героях котельного отделения… о товарище мичмане Куликове и Сереже Никитине…
И Филиппов дал обещание написать заметку о торпедном ударе, а может быть, и стихи…
Калугин сбежал с мостика по обледенелому трапу. Мимо шелестящих вдоль борта невидимых волн быстро прошел на полубак.
В темноте двигались смутные очертания людей. Калугин всмотрелся. Комендоры принимали из погребов новый боезапас, плотно укладывали на палубе, возле орудийного щита.
Один из работающих распрямился. Его поднесенная к шлему рука смутной белизной расплывалась во мраке.
— Ранены, товарищ Старостин?
— Царапина, товарищ капитан, — сказал Старостин. — Когда досылатель закрывали, пальцы немного задело. Вот Сергеев наш…
Он не договорил. Калугин вдруг увидел: пояс с запальными трубками, обычно охватывавший полушубок Сергеева, светлеет теперь вокруг талии Старостина.
— Ранен? — с трудом спросил Калугин. Сразу вспомнил высокую фигуру в полушубке выше колен, застенчивую улыбку на широком веснушчатом лице.
— Убит Сергеев. Наповал, осколком, — грозно и веско сказал старшина. — У меня на руках кончился, товарищ капитан. Только прошептал: «Отомстите гадам за все, матросы»… — Старостин замолчал, поправил пояс. — «Геринга» преследовать будем, не слышали, товарищ капитан?
Комендоры прислушивались, повернув в их сторону укрытые ветреным мраком лица.
— «Геринг» бежит, — громко сказал Калугин. — Его пиратский рейд не удался, товарищи! — Было трудно говорить от волнения, но он четко бросал в темноту каждое слово. — У нас повреждена турбина, но командир радировал в штаб, «Геринга» будут преследовать наши корабли.
Он снова повернулся к Старостину.
— Может быть, помочь в чем-нибудь, старшина?
— Да уж все «на товсь», товарищ капитан, — мягко сказал Старостин. — Пошли бы, погрелись… Тоже вот думаю сходить руку перевязать получше…
Пронизывал насквозь и леденил острый, свистящий ветер. Намокший мех промерз, пальцы в валенках онемели, к телу липло сырое белье. С полубака Калугин бегом спустился в каюту.
Здесь было благодатное сухое тепло, белел яркий свет, даже поскрипывание переборок, раньше будившее по ночам, сейчас показалось почти музыкальным. Еще бы выпить стопку водки! Вот так мистер Гарвей, напился во время боя! Верно, лежал в каюте, как всегда задрав ноги, и слушал стрельбу, и тянул ром из плоской бутылки. Фаталист и кондотьер мистер Гарвей!
Калугин нахмурился, расстегивая обледеневший полушубок, пахнущий нефтью, покрытый слоем копоти.
Он переживал блаженное ощущение победы, он перестал хмуриться, забыл о Гарвее. Но пальцы замерли на холодных крючках, все вокруг как будто задернулось траурной дымкой.
Полуприкрытые бархатной занавеской, у койки стояли начищенные ботинки Снегирева. Рядом с подушкой лежала аккуратно сложенная меховая безрукавка. На вешалке у койки висела шинель с двумя золотыми полосками на рукавах, ее воротник прикрывала фуражка с эмблемой, позеленевшей от водяных брызг.
Сменная одежда Снегирева. Надевал ее, когда сходил на берег. Теперь больше никогда не наденет! Калугин не мог отвести глаз от этой шинели, покачивающейся в такт кораблю, от этих ботинок, чернеющих из-под занавески. Никогда больше не войдет Степан Степанович в эту каюту, не засмеется своим заразительным смехом, не сядет за этот стол, не поглядит на карточки двух толстощеких ребят под широким стеклом.
«Вот постойте, выберу время, расскажу вам про моих мальцов», — звучал в памяти голос Снегирева.
Когда он вошел в кают-компанию, его поразил ее необычный, суровый вид.
Правда, он уже видел кают-компанию в таком состоянии. Он сам помог принести сюда Снегирева, втаскивал сюда узкие носилки с неподвижно распростертым телом. Но тогда видел только это безжизненное тело в намокшем, распахнутом на груди реглане, это немного отвернутое в сторону, всегда румяное, смеявшееся, а теперь подернутое прозрачной синевой, задумчиво-нахмуренное лицо.
Снегирев будто заснул, прислонившись щекой к темному брезенту. И когда доктор склонился над ним, осмотрел его только затем, чтобы констатировать мгновенную смерть от осколка, Калугин стоял как во сне, не спуская глаз с тела Снегирева.
Цикл повестей «Орлы капитана Людова» посвящен приключениям и подвигам разведчиков-североморцев.Действие повести «Голубое и черное» начинается в наше время, в нью-йоркском порту и перебрасывается в сопки Заполярья, в суровую действительность первых месяцев Великой Отечественной войны. Напряженный, полный необычайных событий сюжет построен на раскрытии тайны гибели американского судна «Бьюти оф Чикаго», шедшего из США к советским берегам и потерпевшего крушение в океане.
Цикл повестей «Орлы капитана Людова» посвящен приключениям и подвигам разведчиков-североморцев.Повесть «В океане», по мотивам которой снят кинофильм «Тень у пирса», ведет читателя в балтийский приморский городок, в шведский и норвежский порты, мимо которых лежит путь экспедиции советских кораблей. Орлы капитана Людова, действуя уже в послевоенные годы, разбивают хитрый замысел заокеанских диверсантов.
Действие повести «Боцман с „Тумана“» развивается на палубе торпедного катера и среди диких скал Северной Норвегии, куда проник маленький отряд наших разведчиков для выполнения секретного задания.
Эта книга посвящена приключениям и подвигам разведчиков-североморцев, «орлов капитана Людова», как называет их автор. Наряду с широко известными, полюбившимися читателю повестями «Боцман с «Тумана» и «В океане», впервые печатается здесь новая повесть Николая Панова «Голубое и черное», в которой снова появляются боцман Агеев и проницательный командир разведчиков Людов, ставшие героями удивительных приключений в дни войны и в послевоенные годы.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.