Морские повести - [115]
Но Небольсин, будто угадав его мысли, делает мичману предостерегающий жест.
— Но это еще не все, — продолжает американец. — Я вынужден поставить и второе условие: из машин на ваших кораблях должны быть изъяты некоторые детали… На то время, разумеется, пока вы будете находиться здесь. В противном случае… — Он обводит всех ледяным взглядом: — В противном случае вам придется немедленно, — он делает нажим на слове «немедленно», — покинуть Манилу. А по нашим сведениям, японцы проявляют к вам… усиленный интерес.
Томительное, долгое молчание наступает в салоне, слышно только тяжелое, прерывистое дыхание людей. Наконец Энквист, склонив лысину в сторону американца, заверяет, что ответ американскому командованию будет дан немедленно по получении указаний свыше.
Американец поднимается. Он, так же как и при своем появлении, отвешивает молча общий поклон и неторопливо выходит из салона, сопровождаемый своими боксерами-адъютантами. Энквист, распорядившись, чтобы командиры кораблей ожидали его, провожает американца до трапа и вскоре возвращается.
— Каких указаний свыше ожидаете вы, ваше превосходительство? — полюбопытствовал Небольсин.
— Я послал телеграмму государю императору, — неохотно ответил Энквист: очевидно, послав ее, адмирал сам испугался собственной смелости.
Отдав кое-какие распоряжения насчет подготовки раненых к эвакуации на берег, Энквист отпустил офицеров.
— Видали? — горячился мичман Терентин, выходя из салона. — Хозяин-то какой, а? Выставил этакие издевательские условия да еще думает, что мы должны руки ему целовать — вот, мол, какой он добрый и гуманный…
Небольсин остановился и внимательным, долгим взглядом посмотрел на Терентина.
— Хотите, мой юный друг, воспользоваться одним советом? — отчужденно сказал он. — Никогда не высказывайте вслух того, что думаете.
И молча зашагал дальше.
…Двадцать седьмого мая на «Авроре» был зачитан приказ Энквиста, для чего экипаж был выстроен на палубе. Приказ читал лично Небольсин.
«В ночь с двадцать пятого на двадцать шестое мая, — прочел Небольсин и сделал короткую паузу, — получена от его императорского величества следующая телеграмма: «Ввиду необходимости исправить повреждения разрешаю вам дать обязательство американскому правительству не участвовать в военных действиях».
Дальше в приказе подробно говорилось о том, что надлежит со всех орудий снять замки и передать их представителям американских военных властей, которые с этой целью прибудут на корабли.
Матрос Дмитриенко, комендор единственного уцелевшего на «Авроре» орудия, побледнел от сдерживаемого волнения.
— Не отдам! — шептал он. — Я ее, мою орудью, телом в бою прикрывал… Не отдам!..
— А им больше всех нужно, американцам-то! — зло произнес кто-то в строю. — Везде свой нос суют!..
Небольсин обвел равнодушным взглядом матросов и дочитал:
«Надеюсь, что нижние чины во время пребывания отряда в Маниле… не дадут повода к применению мер строгости. Подлинное подписал контр-адмирал барон Энквист…»
…А мытарства русских моряков между тем только начинались.
Двадцать восьмого мая, сразу после утреннего богослужения, на «Аврору» прибыл флаг-офицер американского адмирала. Он привез подписные листы, на которых по-русски и по-английски был напечатан текст обещания не принимать участия в военных действиях и не покидать Манилы без разрешения американского адмирала.
— Господа офицеры должны расписаться сами, за команду — господин адмирал, — бесстрастным голосом объяснил флаг-офицер. — Я буду ожидать ровно час…
Дорош, когда подошла его очередь расписываться, склонился над столом с непроницаемым лицом и сурово сжатыми губами, Терентин же учинил форменный бунт.
— Как угодно, Аркадий Константинович, а я под этим подписываться не стану! — горячился он. — Это унижает мое достоинство!..
— Мое тоже, — бесстрастно произнес Небольсин. — Однако я подписался. И вы… поставите свою подпись.
Он говорил, отделяя слово от слова и глядя поверх головы Терентина.
— Хорошо, — пожал плечами Терентин. — Вынужден подчиниться!
Американец между тем сидел в стороне со скучающим видом и, развалясь в кресле, лениво дымил сигарой. Ровно через час он поднялся:
— Надеюсь, все готово?.. Гуд бай! — И, простившись кивком головы, вышел из салона.
— Гуд бай, — зло повторил ему вслед Терентин. — Век бы с тобой не встречаться больше!..
Но флаг-офицер прибыл на «Аврору» ровно через два дня.
— Придется вам всем подписаться еще один раз, — как ни в чем не бывало объяснил он. — Из Вашингтона получен уточненный текст ваших обязательств.
По этому, «уточненному», обязательству все русские моряки не имели права уезжать из окрестностей Манилы, а нижние чины — ступать на берег без личного разрешения американского адмирала; выезд же с острова — только по разрешению президента Соединенных Штатов.
— Чем не тюрьма? — пожал плечами Терентин, однако на этот раз поставил подпись без возражений.
— Чем бы дитя ни тешилось! — бездумно сказал он. — Подписывайся, Алеша. И береги свои нервы…
Нет, Катя совсем не плакала, когда узнала о смерти отца. Она только как-то по-детски сжалась в комочек и так просидела молча в углу камеры до самого вечера.
Георгий Халилецкий — известный дальневосточный писатель. Он автор книг «Веселый месяц май», «Аврора» уходит в бой», «Шторм восемь баллов», «Этой бесснежной зимой» и других.В повести «Осенние дожди» он касается вопросов, связанных с проблемами освоения Дальнего Востока, судьбами людей, бескомпромиссных в чувствах, одержимых и неуемных в труде.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.