Морские истребители - [43]

Немало было разговоров вокруг основных слагаемых формулы воздушного боя, которая гласила: «Воздушный бой есть сочетание маневра и огня». Все летчики с большим вниманием относились к мнению командира звена А. Румянцева.

- Главное, определяющее значение для исхода воздушного боя имеет внезапность, а также преимущество в высоте или скорости, - утверждал он, жестикулируя правой рукой. - Как бы хорошо ни маневрировал, если оказался внизу и попал под удар «мессеров», то выбора нет, поневоле приходится обороняться. У нас явно просматривается недооценка внезапности и хитрости.

Иван Тарасов с присущей ему горячностью заявил:

- Ну а глаза у летчика-истребителя на что?… Чтобы не допустить внезапной атаки противника, надо первым увидеть его. Тогда, в зависимости от обстановки, можно сманеврировать и занять более выгодное положение. По крайней мере, не дать застать врасплох, уклониться от атаки и огня «мессеров». Нам надо лучше отрабатывать

осмотрительность.

Борис Акулов на этот раз проявил выдержку, слушал внимательно, что говорили его товарищи, но все же решил вступить в спор.

- Чтобы сбивать в воздушном бою, надо уметь стрелять. Вся беда в том, что мы слабо натренированы в стрельбе по воздушным целям. Поэтому и складывается впечатление о неуязвимости «мессеров». Стреляешь, стреляешь, а он, проклятый, не падает.

Командир эскадрильи В. Добров не прерывал спорщиков. Он был доволен, что летчики с такой заинтересованностью и откровенностью говорят об очень для них важных вопросах. Неожиданно он обратился ко мне:

- Ну а как ты считаешь?

Слушая высказывания моих командиров и товарищей, я был в нерешительности и на знал, что сказать. Мне казалось, что все они говорили правильно и затрагивали самые главные проблемы. После некоторого раздумья ответил:

- Мне кажется, в бою с фашистскими истребителями первостепенное значение имеет внезапность, а также преимущество в высоте и скорости. Мы неоднократно были свидетелями, когда «мессеры» не принимали боя и удирали от нас, если оказывались ниже, в невыгодном для себя положении. И второе, но не менее важное: это взаимовыручка и поддержка в бою. Хорошо бы в предвидении боя где-то в стороне и выше иметь хотя бы пару для поддержки, которая могла бы в нужный момент оказать помощь. Что-то вроде резерва в воздухе…

Меня прервал Тарасов:

- Чего захотел!… Иметь группу поддержки, какой-то резерв! Нам не до резерва, и так силенок не хватает…

- Подожди, не перебивай, дай человеку сказать, - остановил Тарасова командир эскадрильи.

Я не стал продолжать, молча сел. Добров встал и не спеша стал говорить, растягивая по привычке губы в стороны. Мы замечали, что он чаще так делал, когда сердился.

- Прежде всего, надо всем помнить, - говорил он, - что мы истребители и главное наше предназначение - уничтожение вражеских самолетов в воздухе. А коль это так, истребитель должен уметь в совершенстве пилотировать и метко стрелять. Основная формула воздушного боя - маневр и огонь, - определяет требования к подготовке летчиков-истребителей, в том числе командиров и ведущих. А что касается внезапности и хитрости в бою, - продолжал Добров, - то без этих элементов тактики истребителям никак нельзя рассчитывать на победу. Последние бои убедительно подтвердили этот вывод. Нельзя забывать и о взаимовыручке. Кто из вас потеряет своего ведущего, лучше не возвращайтесь на аэродром. Спрос будет жесткий. А ведущим надо лучше следить за своп-ми напарниками. Недопустимо, когда ведомого сбивают, а ведущий не видит. Мы в дни боев над Керчью потеряли Денисова. На счастье, он остался жив. Тарасову надо слетать в Краснодар и позаботиться о нем.

Я было заикнулся:

- Разрешите мне полететь с Тарасовым?… Добров посмотрел на меня и коротко сказал:

- A кто воевать будет? Хватит одного Тарасова. Он с ним летал и это его забота.

В этот момент я до глубины души был тронут и признателен Доброву за заботу и внимание к моему другу, оказавшемуся в тяжелом положении. Доброта и внимание к людям были отличительной чертой нашего командира. За эти замечательные человеческие качества его любили и уважали в эскадрилье.

Добров прошел суровую школу войны, за его плечами десятки освоенных самолетов-истребителей, немало схваток с врагом, в которых раскрылся его талант воздушного бойца. Не раз ему приходилось смотреть смерти в лицо. L! дни напряженных воздушных боев и сражений в небе Кубани летом 1943 года Добров был подбит в одном из боев и совершил вынужденную посадку в труднопроходимых кубанских плавнях. Несколько суток блуждал он в зарослях тростника, пытаясь выбраться к своим, но силы иссякли, и он был обречен на гибель. Случайно на него наткнулись наши разведчики. В полку его считали погибшим. И каковы же были удивление и радость, когда Добров через десять дней появился в Геленджике. Черед несколько дней он опять повел своих орлов в бой.

Надолго сохранились в нашей памяти тяжелые воздушные схватки в небе Керчи в феврале 1944-го. Надолго запомнились уроки и выводы, все, о чем говорилось на разборах и в кругу боевых друзей. Это поистине была школа боевой закалки, школа мужества, школа воспитания стойкости воздушных бойцов. Для нас, молодых летчиков, прошедших эту школу, наступила пора боевой зрелости. Мы многое видели своими глазами, многое испытали, многому научились. Мы стали «зрячими» в бою, мы могли лучше ориентироваться в боевой обстановке и принимать более разумные решения.