Морские истребители - [25]

И тут я заметил пару «мессеров» сзади. На бреющем, в вытянутом пеленге, они пытались атаковать и добить отставший Ил-2. Резко доворачиваю свою машину и даю длинную очередь из пушки и пулемета, надеясь, что «мессера» откажутся от преследования. Действительно, «худые» отвернули и ушли вверх. «Вряд ли они отказались от легкой добычи, - думаю про себя. - Жди атаки сверху… Что же так медленно ползет Акаев? Ну, еще чуть-чуть, под нами же пролив, кругом вода».

Вижу, «мессера» почти отвесно пикируют на нас, ведущий устремляется к самолету Акулова. Немедля доворачиваю и открываю огонь по фашисту. Атака ведущего «мессера» отбита, но я сразу же отстаю от прикрываемого «ила». Резко «переламываю» свою машину и на полном газу стремлюсь занять свое место. Ведомый «мессер» пытается нанести удар по самолету Акаева, но Акулов прерывает его атаку огнем из всех точек.

- Юра, держись! Тяни До Тамани! - кричит по радио Акулов.

Акаев не отвечает, по-видимому, у него и связь выведена из строя. «Мессеры» резко развернулись и с набором высоты ушли в сторону крымских берегов.

Подняв вверх голову, я увидал четверку ЛаГГ-3, наших армейских братьев, и только теперь понял, почему так поспешно удрали «мессеры».

- Юра, впереди аэродром Тамань, доверни немного вправо, - подсказывает Б. Акулов.

Подходим вплотную к самолету Акаева с обеих сторон, машу ему рукой. Израненный Ил-2 «блинчиком», почти без крена, доворачивает на Тамань. Высота уже менее пятидесяти метров. Опять мелькнула мысль: «Как же может летать такой искореженный самолет? Наверное, на это способен только Ил-2».

Наконец- то дотянули. Акаев с ходу, без шасси, кое-как посадил израненную машину, вылез из кабины на крыло, помахал нам рукой, потом склонился лад кабиной стрелка. Все обошлось благополучно. Делаем круг над Таманью и плотным строем, на бреющем, идем на свой аэродром. Проносимся ниже обрыва над нашей стоянкой, взмываем вверх и крутим восходящие бочки в разные стороны. Такой приход с боевого задания для летчиков нашей эскадрильи стал традиционным.

Вечером у нас состоялась радостная встреча с Акаевым. Юрий благодарил пас за то, что выручили из беды. Юсуп Акаев (друзья звали его Юрой) прошел славный боевой путь. Родом из Дагестана, кумык по национальности, он отважно дрался с фашистскими захватчиками. Своим бесстрашием в бою он служил примером для всех летчиков-штурмовиков. В марте 1944 года Ю. Акаев был назначен командиром эскадрильи 47-го штурмового полка, неоднократно отличался в боях при освобождении Крыма и Севастополя. В мае 1944 года 47-й авиаполк был передан в состав ВВС Балтийского флота, где Ю. Акаев продолжал громить врага. За время Великой Отечественной войны он совершил 147 боевых вылетов на Ил-2, потопил 7 транспортов, уничтожил большое количество живой силы и боевой техники противника.

За героизм 19 августа 1944 года капитану Ю. Акаеву было присвоено звание Героя Советского Союза. К сожалению, в 1949 году в возрасте 27 лет он умер после тяжелой болезни.

Наступил новый, 1944 год.

Встретили мы его по-фронтовому: в землянках, в мужской компании. А утром опять боевое задание - прикрытие штурмовиков, атакующих позиции фашистских войск в районе Керчи. Опять мы столкнулись с попыткой «мессеров» подкараулить «илы» на выходе из атаки, в первую очередь отставших и зазевавшихся. Но в этот день «мессерам» не удалась уловка: их своевременно обнаружили и одного сбили летчики нашей эскадрильи. Отличился Борис Акулов.

В последующие несколько дней погода резко изменилась, дул сильный северо-восточный ветер, временами шел снег. Было холодно, хмуро. «Опять, наверно, боевых вылетов не будет», - с такими невеселыми мыслями приехали мы рано утром 4 января на аэродром. Однако к полудню заряды снега прекратились, только порывистый ветер продолжал гнать по небу низкие рваные облака. Неожиданно поступил приказ на вылет - сопровождать штурмовики на линию фронта.

Мы прикрывали шестерку «илов» 47-го полка. Низкая облачность временами «прижимала» к земле и вынуждала штурмовиков и нас, истребителей непосредственного прикрытия, снижаться до бреющего. В районе цели облачность была чуть выше. «Илы» с ходу устремились на позиции фашистских войск. На выходе из атаки, находясь справа, я неожиданно увидел «мессера», который пытался атаковать замыкающего «ила». Дистанция между ними быстро сокращалась, еще мгновение, и «мессер» откроет огонь. Борис его не видит. Медлить нельзя. Принимаю решение - атаковать. Резко, насколько возможно, «переламываю» машину и бросаю ее вниз вправо на «мессера». Ловлю его в прицел, уже четко различаю переплеты фонаря, быстро растут в размерах ненавистные черные кресты на плоскостях, корректирую упреждение и открываю огонь. «Мессер» спохватился поздно, когда трассы снарядов и пуль полоснули по его мотору и кабине. Он рванулся было вправо вверх, но, уточнив наводку, даю еще длинную очередь из пушки и пулемета. Кажется, всю ненависть к врагу вложил я в эту атаку. Я видел, что мои снаряды достигают цели, но почему «мессер» не горит?

- Володька, уходи, сзади «мессер»! - слышу по радио голос Акулова. И в этот же момент справа, совсем рядом, воздух прошила, как молния, трасса огня. Мгновенно «хватаю» ручку управления на себя, жму на левую педаль, а взгляд ловит шлейф черного дыма. Это мой «мессер» воткнулся в землю. «Неужто сбил?» - проносится в сознании. Теперь не дать наседавшему «мессеру» разделаться со мной. Кручу головой, где же он? В хвосте нет. Надо мной проносится какой-то «як». Успеваю заметить номер на борту. «Тридцатка» моего ведущего. Значит, Борис все же увидел, когда я бросился в атаку на «мессера», и пришел на выручку. Теперь-то легче, нас двое. А «илы» на бреющем, сомкнув строй, идут уже над Керченским проливом. Пристраиваюсь к ведущему, и мы догоняем свою группу штурмовиков. Во мне все ликует. Подхожу к самолету Акулова вплотную, улыбаюсь. Он в ответ поднимает большой палец левой руки. Увеличиваю интервал, кладу машину на крыло и так лечу несколько десятков секунд, машина послушно выполняет мою волю, и теперь бочка восходящая - и опять я на месте в строю. Успокаиваюсь, но мысли снова возвращают меня к только что завершившейся схватке. Сколько времени продолжалась она? Минуту? Две? А может, всего 20-30 секунд? В воздушном бою свой счет времени. Дорога даже доля секунды. Кто опережает врага в действиях, тот и побеждает. Промедление - поражение. Именно в этом, наверное, главная особенность и суть воздушного боя. Мало быть разумным и предусмотрительным, в совершенстве владеть самолетом, не менее важно уметь в исключительно короткое время принять решение и реализовать его. А как много значит умение видеть в бою, наглядный урок тому преподал мне Акулов несколько минут назад. Поздравляя меня со сбитым фашистским самолетом, Борис сказал: