Морская яшма - [55]

Думаю, у меня тоже разгорелись глаза, пока я слушала воодушевленный рассказ Лорел. Мне всегда больше всех остальных книг нравились рассказы о героях, и я прекрасно могла представить себе Брока в той роли, которую он сыграл на борту "Конгресса".

Тем временем я успела расчесать волосы Лорел, и они лежали сверкающей гладкой волной. Я нашла красную ленту и завязала их "хвостом".

— Славная история, — сказала я. — Спасибо, что ты рассказала ее мне.

В горле у меня стоял комок, когда я смотрела, как девочка, опасливо подойдя к зеркалу, встала на цыпочки, чтобы поглядеть на свое отражение. Она маленькая дикарка, но, может быть, ее удастся приручить. Только нужно разрешение и помощь ее отца.

Ко мне снова вернулись мысли о шагах на палубе китобойца. Как быть с отцом Лорел? Человек, который умел убивать в прошлом, способен убить снова. А вдруг это он свершил тайную месть во чреве старого китобойца? Что будет с Лорел, если это правда?

Девочка и так уже обделена любовью и заботой, и невозможно предсказать, что из нее выйдет, если ее отец окажется замешанным в убийстве. Во мне нарастало страстное желание защитить девочку, утешить и закалить перед испытаниями будущего. Может быть, это и меня утешило бы. Юное существо ничто не успокаивает так, как физическая ласка, когда близкий человек нежно обнимает и прижимает его к груди. Осмелюсь ли я поступить так с Лорел?

Она завороженно смотрела на себя в зеркало, а я тихо спросила:

— Знаешь, чего мне больше всего не хватало, когда я была маленькой, а у меня не было мамы?

Темные глаза девочки поймали мой взгляд в зеркале, но она ничего не ответила.

— Матери часто берут на руки и, покачивая, утешают своих детей. И не только совсем малышей, а и постарше, если ребенок хворает, или ему больно, или у него какая-то ребячья беда. А иногда и просто так, потому что любит. Моя тетка никогда не брала меня на руки и не укачивала. Она считала это баловством, да и вообще была суховата. Она очень любила меня, и я это знала, но мне всегда хотелось, чтобы она меня хоть раз приласкала.

Лорел повернулась ко мне, и глаза ее смотрели на удивление доверчиво.

— А вы меня очень красиво причесали, — сказала она. — И волосы не дерете, не то что миссис Кроуфорд.

Я думала, как осмелюсь на следующий шаг. Смогу ли я как-нибудь уговорить такую большую девочку просто посидеть у меня на коленях, прислониться ко мне, а я обниму ее и покачаю. Я все еще раздумывала, когда Лорел вдруг сделала удивительную вещь. Она робко подошла сзади к моему креслу-качалке и начала слегка покачивать ее вперед-назад. Комок в горле душил меня. Я позволила себе расслабиться в такт мягкому ритму. Остановила я девочку, только когда почувствовала, что она начала уставать. Я посмотрела на нее, зная, что глаза мои влажны от нежности и благодарности.

— Большое спасибо, — сказала я. — Теперь мне гораздо лучше.

Не в характере Лорел было вот так сразу открываться. Словно отрекаясь от своих добрых чувств и минутной слабости, она внезапно толкнула качалку и нахмурилась. Карты все еще лежали на полу; Лорел, чтобы скрыть смущение, быстро опустилась на колени и начала их разглядывать.

Она, конечно, их узнала.

— Так вы принесли их с "Гордости"! — обличила она меня, — Они не ваши!

Я кивнула.

— Да. Мне показалось, что будет интересно поизучать их на досуге. Не понимаю, зачем на них эти китовые печати,

Лорел выбрала карту, наклеенную на холст, и села скрестив ноги.

— А на этой не только хвост. Тут вся печать целиком.

— Я заметила, — сказала я. — Как по-твоему, что она означает?

— Я давным-давно нашла эту коробку, — сообщила Лорел. — Капитан Обадия всегда прятал у себя в каюте всякие вещи, чтобы они не попались на глаза бабке Сибилле. Он сказал мне, что не хочет, чтобы кто-нибудь знал про эти карты, по крайней мере до поры. Но про китовые печати не говорил. А иногда он даже сердился на меня, что я про них спрашиваю.

— Значит, с ними связано нечто важное, — задумчиво проговорила я. — Мне кажется, капитан Обадия пытался сказать мне про них, прежде чем умер, но не успел. Что-то насчет китайской линии…

Лорел ткнула пальцем в карту там, где возле мыса Доброй Надежды стояла полная печать.

— Я одно знаю: вот то место, где погиб мой дед. Это случилось прямо напротив мыса Доброй Надежды, на борту "Морской яшмы" — ваш отец застрелил деда Эндрю!

Девочка еще секунду смотрела на силуэт кита, а потом вперилась в меня. Ее лицо сразу стало злым.

— Я чуть не забыла про это! — воскликнула она, вскакивая с пола. — Никогда не подружусь с вами — ни за что! Никогда!

Я не успела ни остановить ее, ни окликнуть — Лорел выскочила из комнаты, захлопнув за собой дверь. Бежать вдогонку мне и в голову не пришло. Начало было все-таки положено, и я пока не рассчитывала на большее.

Я нагнулась, подняла карту, которую уронила Лорел, и сидела, гадая, какой смысл в ней скрыт. Половинки китовой печати, полная печать — зачем? Что означает полная китовая печать именно в этом месте именно этого маршрута?

Что хотел сказать мне капитан, когда шептал, умирая, эти слова? Что-то насчет полуправды, чтобы я добилась полной правды. Может быть, он имел в виду, что полная китовая печать означала всю правду о том, что случилось тогда на борту "Морской яшмы" — правду, которую никто не знал?