Морская яшма - [3]

Сообразив, что я не собираюсь развивать предложенную тему, она сквозь крохотное окошко кареты посмотрела опытным взглядом на сгустившиеся тучи.

— До грозы никак не успеем, — сообщила девочка. — Скорее всего, нас просто вместе с каретой и лошадьми сдует с мыса в море.

— Бедные наши лошади, как же им не повезло, — весело откликнулась я.

Девочка приблизила мрачное личико и пристально уставилась на меня сквозь сумрак.

— Вы не испугались, — отметила она почти с восхищением. — А почему это вы не боитесь?

В эту минуту Джозеф принес мой чемодан. Раздался глухой стук, и карета зашаталась — кучер водрузил чемодан под облучок, потом взгромоздился на козлы и хлестнул вожжами. Ветер задувал в щели между занавесками, карета дрожала под частыми ударами ветра. Но ровный стук лошадиных копыт успокаивал, обещая, что до места назначения мы доберемся, что бы там ни вытворяла стихия.

— Почему это вы не боитесь? — повторила Лорел тоном, в котором слышалось непонятное возбуждение.

Во враждебности этого ребенка, в самих ее нечесаных прядях, в темных, слишком больших для бледного овального личика глазах, в губах, не знающих улыбки, было даже нечто трогательное. Я улыбнулась.

— А я не боюсь бури. Я ее люблю. Ну, разве что грозы. Глупо, наверное, но я всегда боялась молний.

Девочка заморгала, потом снова уставилась на меня своим обескураживающим взглядом.

— Я не про то спрашиваю, не про грозу. Это я так, пошутила. Джозеф не позволит, чтобы нас сдуло в море. Я спрашиваю, почему вы не боитесь их, раз они вас так сильно ненавидят? Они же не хотят, чтобы вы тут были. Если бы их кто послушал, вас бы живо отправили обратно. А если останетесь, вам же хуже будет. Так моя бабка говорила, я сама слышала.

Ну как я могла принимать ее всерьез? Ребенок слишком дал волю фантазии. Это я могла понять, потому что природа и меня наделила богатым воображением. Хотя мое, к счастью, более оптимистичное и радостное.

— Значит, и ты меня ненавидишь? — с вызовом спросила я.

На сей раз девочка, чтобы не встречаться со мной взглядом, отвернулась и уставилась в окошко. На минуту в карете воцарилась тишина, потом моя попутчица отозвалась:

— Я вас ненавижу сильнее всех. Не хочу, чтобы вы тут жили! Я уже накидала камней вам в постель. Если не уедете, я на вас ведьмину порчу напущу! Змеиного яду в чай подолью!

Столь внезапный и безобразный для десятилетней девочки взрыв ненависти ужаснул меня.

Я сложила руки на коленях и ответила спокойно и тихо:

— Будь так любезна сказать мне, почему ты приготовилась меня ненавидеть, еще не узнав как следует.

— Мой отец вас ненавидит! — выкрикнула она. — Да я сама слышала, что он говорил после того, как капитан рассказал ему свой план и все собрались в библиотеке. Они думали, что я сплю, а я подслушивала в коридоре. Мой отец вас ненавидит, и бабка тоже!

— Но ведь ни твой отец, ни бабушка меня даже не знают! — возразила я.

Однако мой протест девочку не переубедил. Я решила сменить тему, чтобы отвлечь ребенка от навязчивой идеи ненависти.

— Ты сказала мне только свое имя. Что идет после Лорел?

— Маклин, — сообщила она. До некоторой степени мне удалось ее отвлечь, потому что в голосе девочки явственно прозвучала гордость. — Я — дочь Брока Маклина. Я — Лорел Маклин.

Почувствовав под ногами твердую почву, я снова улыбнулась.

— Ты, должно быть, внучка великого Эндрю Маклина. Я столько слышала о нем!

— Так и есть! — ответила Лорел. — Мой отец — сын одного из трех капитанов, так же, как вы — дочь одного из них.

Впервые ее слова затронули во мне какую-то струну. Сколько я слышала повестей о трех капитанах! Мой отец, как и два его друга, ходил в Кантон в те далекие годы, когда этот китайский порт был единственным, открытым для иностранцев.

"Капитанская троица" — так звали в те дни дружков из Гавани Шотландца — капитана Обадию Бэскома, капитана Натаниэля Хита и Эндрю Маклина. Все трое стали капитанами собственных кораблей в молодые годы и научились управлять американскими клиперами, начавшими бороздить океаны, когда Китай открыл торговлю с внешним миром. Эти трое были, кроме того, и партнерами по сделкам Бэскома. Капитана Обадию всегда называли первым из них, потому что великая некогда династия китобойных и торговых судов строилась на верфях Бэскомов, ходила под командованием Бэскомов и управлялась Бэскомами на родине и на чужбине. Уже и клиперы исчезли с морей, но имя продолжало жить.

— Мой дед, Эндрю Маклин, — гордо заявила Лорел, — был поважнее всяких Бэскомов, вместе взятых, ей-богу. Наша семья приехала из Абердина и поселилась в Гавани Шотландца, когда Бэскомами тут и не пахло.

— Знаю, — согласилась я. — Ведь это он спроектировал и построил почти все клиперы Бэскомов?

Девочка откинула свои спутанные, как у ведьмы, волосы, и в глазах у нее загорелся огонек.

— Он спроектировал "Морскую яшму"! Она была самой красивой из всех кораблей, самой быстрой!

Услышав это название — в доме отца его нельзя было даже упоминать, — я навострила уши. Но продолжения не последовало. Лорел бросила на меня быстрый взгляд и погрузилась в угрюмое молчание.

Ветер задул резче, дождь барабанил по крыше кареты, заглушая все прочие звуки. Карета зловеще раскачивалась из стороны в сторону, но мы упорно, хотя и медленно, продвигались вперед. Когда вдалеке заворчал гром и вспыхнула молния, я не удержалась от гримасы. Я обожала бури — чистый, сильный ветер с моря. Но только не предательские, коварные грозы!