Морская война на Адриатическом море - [13]

Этот порт хорошо подходил для такого рода операций благодаря молу в 200 м, который защищал его от всех ветров, за исключением западных, и к которому могли приставать суда с осадкой до 7 м. Однако, он находился всего в 35 милях от Каттаро и был совершенно не обеспечен от покушений неприятеля, который уже обстреливал его и поставил минное заграждение на его рейде. При таких условиях туда нельзя было идти без соответствующего эскорта; главнокомандующий решает, что флот воспользуется этим случаем для демонстрации перед Каттаро.

Liamone, под непосредственным эскортом двух дивизионов миноносцев с поддержкой в виде 2-й легкой бригады, направился прямо в Антивари, куда и прибыл утром 1 сентября. Миноносцы 2-го дивизиона, снабженные тралами, которые капитан 1 ранга Ронарк усовершенствовал перед самой войной, протралили фарватер: были найдены четыре мины; Liamone вошел за миноносцами и ошвартовался у мола.

В течение этого времени линейные корабли, имея в дозоре 1-ю легкую бригаду и будучи обеспечены от подводных лодок тремя дивизионами миноносцев, направились к Каттаро, держась не ближе пятнадцати миль от берега, чтобы избежать малых глубин, где могли быть поставлены минные заграждения. Придя на параллель входа в Каттаро, они приблизились к нему внезапным поворотом и с расстояния около 13000 м открыли по фортам точный огонь из своих тяжелых орудий. Был замечен привязной шар, поднявшийся над Каттаро, но береговые батареи огня не открыли. Через четверть часа линейные корабли легли курсом на запад, в то время как крейсера, державшиеся мористее, донесли о появлении двух неприятельских подводных лодок, которые они обстреляли артиллерийским огнем. С наступлением ночи флот и Liamone, закончивший разгрузку, спокойно вышли из Адриатики.

«Мое намерение, — писал адмирал, — заключалось не в том, чтобы завязать дуэль с фортами, но в том, чтобы активной операцией дать знать о своем присутствии, в надежде, что неприятельский флот выйдет из своего выжидательного положения». Но австрийский флот держался в Пола, а в Каттаро находилось только несколько крейсеров, используемых для береговой обороны, и миноносцев в слишком незначительном числе, чтобы пытаться что либо предпринять. К тому же в Австрии, как и в Германии, считали, что нерационально рисковать боевыми единицами флота против превосходных сил противника, поскольку судьба войны будет решена сухопутными армиями. Австрийцы имели, кроме того, серьезные основания для того, чтобы не выходить: появление время от времени нашего флота не мешало им оставаться хозяевами на Адриатике, и, наконец, они не были уверены в личном составе своего флота, в котором преобладали славянские элементы, тайные симпатии которых были всецело на стороне наших союзников — сербов. В особенности на борту линейных кораблей, где каждый человек не находился в такой же степени на виду, как на миноносцах и подводных лодках, демонстрации уже имели место: надписи «да здравствует Петр Первый, сербский король» появились на пушках и оставались на них в течение нескольких дней, поскольку никто не рисковал их стереть, учет такого рода настроений личного состава был бы достаточен для того, чтобы удержать высшее командование от пересмотра своей тактики, если бы последняя не диктовалась в конце концов обстановкой в почти категорической форме.

В поисках базы

Флот, вернувшийся из Адриатики в ночь с 1 на 2 сентября, возобновил свое крейсерство на линии блокады, произвел в море полную приемку топлива и принял с присланного из Тулона транспорта Ving-Long необходимое снабжение. Так или иначе, но питание флота налаживалось. Зафрахтованные пароходы доставляли провизию из Тулона и Мальты; отсутствовала пресная вода, и главнокомандующий тщетно требовал водолеи; уголь и мазут поступали нерегулярно. Личный состав кораблей, входящих в состав легких сил, в результате непрерывной блокадной службы, стал сильно изматываться, материальная часть кораблей быстро изнашивалась. Адмирал посылал поочередно дивизионы миноносцев на отдых в Корфу, в Левчимо, в Сан Джиовани, в Бьянко; однако, им всякий раз приходилось менять якорную стоянку, потому что греческое правительство, хотя и сохранявшее доброжелательный нейтралитет, все же считалось с настойчивыми протестами центральных держав, тотчас же информируемых о движениях наших кораблей замечательно организованной агентурной разведкой. Таким образом, австрийский флот знал состав наших сил на линии блокады и имел возможность заблаговременно отзывать свои корабли, как только наши выходили в море, ложась на курс норд в Адриатику. Это, например, имело место 6 сентября, когда весь флот эскортировал Bouclier, на котором следовал в Антивари черногорский княжич Данило со своей свитой. Высадка происходила без инцидентов, кроме обнаружения двух мин тральщиками, шедшими впереди Bouclier. В течение этой операции подводные лодки Arago и Curie должны были держаться в позиционном положении перед Каттаро; но во время их перехода по назначению, ночью они столкнулись, и Curie должна была вернуться; лейтенант Манье, командир