Морская школа - [24]

– А если не «Владимир»?

На этот мой вопрос никто не ответил.

В устье речки нам встретился школьный катер.

– Куда вы так поздно, труженики? – спросил удив­ленно Василий Кондратьевич.

– Покататься, – уклончиво ответил Костя.

По течению мы быстро спустились вниз по Северной Двине до стоявших на рейде иностранных пароходов. На реке уже было по-вечернему прохладно. Низкий ле­вый берег скрылся за мутно-белой пеленой росы.

– Это «Владимир», это он! – повторял взволно­ванно Илько. – Я несколько раз его рисовал. Дядя Матвеев, неужели вы не узнаете?

Матвеев молчал и хмурился.

Поравнявшись с пароходом под английским флагом, мы на значительном расстоянии стали рассматривать его. Потом мы смотрели на рисунки в тетради Илько. Сходство по очертаниям было полное. А Матвеев про­должал молчать, хотя мы поминутно задавали ему во­просы.

– Это он, – опять сказал Илько. – Я не мог оши­биться, потому что пять раз рисовал «Владимира». Вот каюта на корме, тут меня привязывали на цепочку… Костя, еще ближе!.. Смотрите, вон вмятина на борту. Видите? Это «Владимира» случайно ударил другой па­роход, когда мы уходили из Печоры. Сильный был удар, я тогда даже свалился и набил себе на лбу шишку…

Костя направил «Молнию» к пароходу, и мы общи­ми усилиями прочитали на носу его название, написан­ное по-английски: «Эдуард».

– Не волнуйтесь, ребята, – сказал наконец Матве­ев к общей нашей радости. – Илько прав, это никакой не «Эдуард», это «Владимир». Я его узнал сразу же, как увидел. Только молчок, никому ни слова. Поняли? Я сейчас поеду в город. Илько поедет со мной.

Итак, Илько был прав. Англичане, уведя «Владими­ра» с грузом леса и пушнины, перекрасили его, постави­ли на трубе марку английской пароходной компании и дали новое название.

Разумеется, все требовалось еще раз проверить. Но это было уже не наше дело. Оставалось только сооб­щить о необычайном открытии нашему старому другу Николаю Ивановичу. А Николай Иванович, конечно, знает, кто во всей этой истории должен разобраться.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ НА «ОКТЯБРЕ»

Илько и Матвеев не ошиблись. Как нам потом рас­сказал Николай Иванович, при окончательной проверке действительно оказалось, что «Владимир» и «Эдуард» – это одно и то же судно. Были вызваны другие моряки, которые раньше плавали на «Владимире», и они тоже быстро опознали пароход.

Так Илько возвратил своей Родине ее собственность, похищенную во время англо-американского нашест­вия, – большой морской пароход.

…Английский флаг на судне был спущен, и сразу же по флагштоку взлетело и затрепетало на свежем поры­вистом ветру красное полотнище с серпом и молотом в уголке – флаг Советской страны.

Осенью «Владимир» вместе с другими судами был поставлен к соломбальскому причалу для текущего ре­монта. Только теперь пароход получил уже новое на­звание – «Октябрь».

– Ты знаешь, кто назначен старшим механиком на «Октябрь»? – спросил меня Костя, когда мы вечером возвращались из мастерской.

– Откуда же я знаю?

– Николай Иванович! – восхищенно сказал Кос­тя. – И я хочу…

Он замолчал.

– Ну, чего же ты хочешь? – нетерпеливо спросил я.

– Я хочу… ох, это было бы здорово!.. Хочу попро­сить, чтобы меня, тоже послали на «Октябрь».

– На ремонт, что ли?

– Ясно дело, сейчас на ремонт, а весной и в пла­вание. С Николаем Ивановичем!

Признаться, я чуть не лопнул от зависти. Через две недели все мы, закончив производственное обучение в школьных мастерских, должны были пойти на прак­тику, на ремонт пароходов. Конечно, если Костя попро­сит Николая Ивановича, старший механик охотно возь­мет его к себе на судно. И как это Костя первый доду­мался? А куда же, на какой пароход пошлют меня? Впрочем…

– Послушай, Костя, а двух учеников не возьмут на «Октябрь»?

Мой приятель принял такой вид, словно он уже со­стоял в числе команды «Октября».

– Не знаю, – сказал он соболезнующе, – вряд ли. К чему нам двух учеников?

– А как же на «Днепре» в прошлом году двое уче­ников было?

Тут Костя расхохотался и покровительственно по­хлопал меня по плечу:

– Испугался, что я один попаду к Николаю Ива­новичу, а? Не бойся! Могут даже троих на одно судно взять.

Я успокоился, обрадованный, и предложил:

– Мы еще Илько возьмем.

– Ясное дело, его нужно. Его на «Октябрь» обяза­тельно возьмут. Ведь если бы он не вспомнил…

Мы были уверены, что нас троих пошлют на «Ок­тябрь». Но вышло иначе. На «Октябрь» требовался только один ученик. Николай Иванович сам ходил в от­дел кадров пароходства хлопотать о нас. Там едва-едва согласились дать ему двух учеников.

Мы были крайне огорчены. Кто же из нас пойдет на другой пароход? Я подумал и сказал Косте:

– Илько обязательно должен быть на «Октябре». Ведь если бы не он, пароход бы опять ушел в Англию.

– Конечно, – согласился Костя. – Пусть Илько идет на «Октябрь». А мы с тобой… бросим жребий.

Он свернул в трубочки два листка бумаги. На од­ном из листиков было написано заветное слово. Тру­бочки Костя положил в кепку.

– Тащи!

С трепетом запустил я руку в кепку, вытащил одну трубочку, развернул ее и прочитал: «Октябрь»!

Я радовался, смеялся и прыгал, пока не заметил разочарованно-хмурого взгляда Кости. Мне тоже сразу стало грустно.