Морская политика России 80-х годов XIX века - [117]

Трудно сказать, когда и под каким влиянием управляющий стал задумываться об изменении укоренившегося представления о крейсерской войне, как действиях исключительно на торговых коммуникациях противника, о чем не раз писал Л.П. Семечкин. Очевидно, толчком к этому послужило знакомство в июне 1886 года с Гонконгом, высадку в тыл укреплений которого И.А. Шестаков счел вполне возможной. 16 октября 1886 года по приказанию Н.М. Чихачева П.П. Тыртов запросил у А.А. Корнилова дополнительные сведения о местах расположения и вооружении береговых батарей Гонконга, исполнимости маневра в обход их, численности гарнизона и ориентировочной продолжительности его сопротивления[720].

В ответ адмирал прислал при рапорте от 4 апреля 1887 года составленную лейтенантом И.В. Будиловским записку с фотографиями укреплений и изложением трех вариантов овладения ими, и подтвердил, что «расчет на действие десантом против английских колоний вообще имеет основание», так как все фортификационные сооружения предназначены для защиты от нападения с моря, а гарнизоны невелики: в Гонконге — 1500 человек, Сингапуре — 800, Коломбо — 800, Пенанге — 200, и усилить их трудно, особенно в случае наступления российской армии на Индию.

А.А. Корнилов полагал, что «для десантной экспедиции, о которой идет речь, численностью не более 6000 человек, нужно три или четыре парохода типа "Paris", зафрахтованного в настоящее время для доставления войск во Владивосток из Одессы. С подобными судами, обладающими скоростью от 14 до 15 узлов, с большою вероятностью возможно избегнуть встречи с неприятелем в море и уйти от него, в особенности если экспедиция будет организована быстро, с соблюдением секрета и направится необычным путем к своей цели, под прикрытием двух или трех военных судов. Предположив даже, что англичане узнают о наших предположениях, так и это с худой стороны принесет немалую пользу, заставив неприятеля держать отряды в крейсерстве вблизи своих портов, чрез это нашим крейсерам откроется более широкий простор в океане»[721].

Правда, рассуждения А.А. Корнилова не выходили за рамки того «решения отвлеченных стратегических задач», о котором он позже писал В.П. Шмидту. Возможно, командующий эскадрой до приезда И.А. Шестакова летом 1886 года на Дальний Восток и не задумывался над перспективами набеговых операций. Ведь донося рапортом от 27 января 1886 года генерал-адмиралу о фортификационных работах в Адене, Коломбо и Сингапуре, он отнюдь не подчеркивал уязвимости укреплений для удара с тыла[722]. А признав в рапорте от 4 апреля 1887 года возможность десантных экспедиций в английские колонии, не настаивал на их подготовке.

Береговая батарея в Амое; на заднем плане — фрегат «Владимир Мономах» РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 318. Л. 62Б/5

Однако И.А. Шестакову достаточно было одного признания. «Весьма секретным» письмом военному министру, от 10 июля 1887 года, управляющий обосновал целесообразность, при разрыве с Англией, «для нанесения ей огромного вещественного вреда и тяжкого нравственного поражения», разгрома «ее морских станций в дальних морях — в особенности двух важнейших: Гонконга и Сингапура». Их, а также конечный пункт Канадской железной дороги, адмирал предлагал брать атакой с суши и, «не овладевая прочно», разорять с уничтожением оборонительных средств. Повторив прозвучавшую в рапорте А.А. Корнилова мысль, И.А. Шестаков писал, что подобный метод, используемый и «против богатых портов Австралии, достаточно уже изученных нами … даже при недостаточном успехе облегчит задачи наших крейсеров в океане, заставив неприятеля держать суда свои в ближайшем соседстве портов». Он обещал: «Если Военное министерство изъявит готовность заранее сосредоточить в Владивостоке, под благовидным предлогом, десантный отряд в 2 — 3000 чел. и вверить его Начальнику Тихоокеанской эскадры, то Морское министерство озаботится приобретением быстроходных транспортов, должным образом приспособленных, изучит с точностью необходимые пункты, выработает, при участии представителя Военного ведомства, подробные планы действий и своевременно выставит для прикрытия десанта достаточную морскую силу»[723].

Карта части Зондского архипелага, ближайшей к Сингапуру. РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 318. Л. 119

На обсуждение инициативы адмирала Главному штабу потребовалось полгода. Наконец, 5 января 1888 года П.С. Ванновский ответил, что десант является мерой желательной и полезной, но возможен он лишь в том случае, когда о разрыве с Англией будет известно заранее, чтобы подготовить войска в Кронштадте, Одессе или Севастополе, а в случае внезапного разрыва — при нейтралитете Китая, позволяющем отделить часть войск Приамурского округа. Если же Пекин присоединится к Лондону, то такое отделение недопустимо, по крайней мере, до реализации заявленных на совещании 19 февраля 1887 года, но отложенных на неопределенное время по требованию И.А. Вышнеградского мер по усилению округа. Во всяком случае, военный министр обещал И.А. Шестакову содействие[724].

Эта переписка, при всей ее теоретичности, заставляет признать недостаточно обоснованным вывод А.Я. Массова об отсутствии «угрозы непосредственного русского вторжения на пятый континент», высадки на его берега и обстрела портов, а также соответствующих планов у руководства Морским министерством, полученный на основании изучения документов предшествующего периода