Морская история казачества - [25]

Между тем каспийские походы атамана Разина предприняты не благодаря, а вопреки решениям Войскового Круга, имеют причины загадочные, и пресловутая «борьба классов» не главная из них.

В начале XVII века первенство по пиратству на Каспии держали низовые терские и яицкие казаки. Лишь во втором его десятилетии донские казаки, освободившись от великорусских проблем в эпоху Смутного времени, смогли заинтересоваться южным морем. И так, что уже в 1621 году в Стамбуле московские посланники стращали турок тем, что «волжских воровских казаков атамана Богдана Чернушкина, со товарищами человек 50 были они на море и громили персидские суда». Видимо, их успехи ощутимо повлияли на русско-персидские отношения, настолько, что в Кремле задействовали свое «лобби» среди членов Войскового Круга. В итоге уже через шесть лет после похода атамана Чернушкина этот «парламент» донцов принял постановление: «Впредь и навсегда, чтобы никто с Дону не ходил для воровства на Волгу, а ежели кто объявится на Дону, тому быть казненным смертью»[17]. Фактически элита донского казачества сняла с себя этим постановлением ответственность перед Москвой за действия своих земляков на юго-востоке. Однако именно вскоре после этого постановления, с началом 30-х годов XVII века, начинается наплыв казачьих флотилий в Каспий.

Чубатые пираты проникали через устья рек Кума, Терек и Волга на простор морской волны и сразу же брали курс к северо-восточному берегу моря. «Казачий проран» — первая их база на Каспии. А оттуда в устье реки Яик (Урал). Острова Каменный и Пеш-ной, расположенные в липких лиманах, на протяжении долгих лет были стоянками пиратских флотилий казаков. Они оставались на них на зимовку: чинили суда, запасались рыбой, прятали в тайниках запасы. Нет сомнений, что и сейчас, в начале XXI века, на многих островах Каспийского моря, у берегов которых бросали якоря казачьи суда, полно волнующих тайн, равных тайне «карты капитана Флинта». Ибо награбленными у московских и персидских купцов сокровищами казаки набивали сундуки и клады не меньше, чем их английский коллега Флинт.

В 1631 году тысяча донских казаков, пополнившись отрядом запорожцев, в устье Волги соединились с отрядом в 250 яицких казаков. Братья по оружию дружно пустили на дно суда нескольких купеческих караванов. Нет сомнений, что добыча, обнаруженная в их трюмах, многократно окупила риск и ожидания, а главное, была справедливо разделена. В 1633–1634 годах этот же соединенный отряд прославился уже в южной части Каспийского моря. Чубатые пираты вытряхивали золото и ценности из сум и сундуков жителей Баку, Дербента и всей Гилянской провинции, как медяки из копилки. Имущественными трофеями, «кизылбашскими товарами», донцы открыто торговали в родных станицах, плюя на постановление Войскового Круга от 1627 года (видимо, парламентские постановления всех времен и народов бессильны перед звоном золота и оружия). Коммерция удалась на славу. Захотелось повторить успех. И «углубить». Что и удалось. В 1636 году отряд донцов уже в 500 человек, с атаманом Иваном Поленовым, совершил морской поход к крупному иранскому порту — Ферахабад, Славный и веселый выдался вояж.

«Ближневосточные» жгуче-черные глаза ферахабадцев распахнулись от ужаса при виде белых парусов пиратской флотилии казаков. Легко сломив сопротивление слабого гарнизона, станичники не щадили ни малых, ни старых. В кварталах покоренного лихим морским десантом города экипажи их судов действовали по принципу: кто не спрятался, я не виноват. Выйдя из пылающего и опустошенного порта, флотилия встретила подкрепление — отряд донских казаков атамана Ивана Самары. Новоприбывшие были голодны, алчны и азартны. Поэтому объединенная флотилия уже в открытом море взяла на абордаж караван судов, принадлежащий московским купцам. Тем более что караван шел с товарами как раз в Ферахабад. «Все равно в нем ваши товары раскупать не на что и некому!» — утешали казаки судовладельцев, производя реквизицию их груза из трюмов. Дойдя до устья Волги, уже в лимане, казаки встрегили еще один купеческий караван. Тоже московской «приписки» и тоже плывущий в Персию. «И чего туда плыть?!» — опять «удивились» казаки. Кстати, доставалось и грузинам. В 1647 году эскадра казаков вошла в устье реки Кура и, поднявшись вверх по реке, разграбила селения закавказских христиан. Так что не только православным купцам Московии было обидно.

В 1649–1650 годах отряды донских и яицких казаков-мореплавателей так разгулялись по седому Каспию, что вообще прервали на время торговые отношения между Персией и Московией. Царские воеводы и адмиралы шаха начали планировать совместные операции против «джентльменов удачи», выставив регулярные полки и флоты. Казаки не жаждали с ними встреч и временно разбрелись по родным станицам. На сравнительно долгий период, десять лет, торговые пути Каспия стали относительно безопасны.

Но в 1660 году деловой мир этого региона вновь забеспокоился. Отряд донцов в 700 абордажных сабель сначала почистил трюмы купеческих барж в устье Волги. А потом еще три года «мучился ностальгией» по южному побережью провинции Гилян.