Морок чащи - [8]

— Оставьте ребенка мне... — вдруг проскрипела старица, заставив Следопытов вздрогнуть - слишком странно звучал ее голос, будто острием ножа по слюде водили. Говорила она по-аквилонски, правильно строя фразы. - Отпустите меня и ребенка, остальных убейте. Вы ведь хотите что-то узнать?

— Цыц, карга! — рявкнул было киммериец, но асир отстранил варвара и сказал:

— Конан, Эмерт, дайте мне с ней побеседовать. Я вижу, что эта женщина тоже знает искусство общения с духами, мы лучше поймем друг друга. Идите на пригорок, посидите на солнышке...

— Как знаешь, — пожал плечами Конан, а Эмерт, как всегда, промолчал. — Но учти – если она превратит тебя в крысу или кролика, расколдовывать будет некому...

Киммериец предпочел не уходить далеко - мало ли что может случиться, Сигвальд еще слишком неопытен и не знает, какие поганые сюрпризы могут преподнести пикты, пусть даже выглядящие слабыми и беспомощными. Годи разговаривал со старухой не менее полуколокола, тень от вершины ели успела отползти от сапог Конана не менее чем на три локтя...

— Он точно ненормальный! - варвар вскочил с кочки на которой сидел, но Эмерт удержал его за рукав, проворчав:

— Кажется, Сигвальд знает, что делает. Не кипятись.

Асир разрезал путы на руках старухи и зачем-то отдал ей один из своих изогнутых ножей. Страшенная ведьма совершенно спокойно перерезала горло сначала девицам, которые приняли смерть от ее руки с удивительным бесстрастием, потом вонзила нож в грудь раненому и молча вернула клинок годи. Потом она подобрала сверток с младенцем и пошла к берегу. Не оборачиваясь.

— И как прикажешь такое понимать? — выдохнул Конан, подбежав к Сигвальду. – Зачем отпустил?

— Я взял с нее слово никогда не вредить нам троим ни холодной сталью, ни магией, — ответил годи. — И призвал в свидетели этой клятвы такие силы, которых ведьма остережется, даже если под угрозой будет ее жизнь или жизнь внука...

— Что-нибудь узнал? — подал голос Эмерт. — Почему пикты уходят на Закат?

— Узнал... Похоже, мы попали в очень серьезную переделку. И на месте всех, кто обитает в Тусцелане, я бы тоже ушел за реку. Поскольку нечисть боится текучей воды и не сможет перебраться на тот берег.

— Нечисть? — нахмурился Конан. — Что за нечисть?

— Идемте в форт. По дороге расскажу.

В который уже раз над вершинами деревьев пронеслась волна плача и стенаний. Конану, стоявшему посреди поляны, под лучами яркого весеннего солнца внезапно стало очень и очень холодно...

* * *

— Не знаю, что и сказать, — разводил руками Сигвальд. — У всех народов Полуночи и Заката существуют свои сказания, порой жутковатые, но рассказ пиктской старухи привел меня в полное замешательство. Ничего похожего в сагах Нордхейма я не встречал... Такое впечатление, что эта легенда древнее, чем Валузия. В дочеловеческие времена наш мир населяли существа непредставимые и непознаваемые разумом смертного человека.

— Давай-ка еще раз подумаем, — отозвался Конан, устроившийся на лавке напротив годи. — Пикты уходят за реку только потому, что проснулся этот самый... Вин... Как его?

— Ведьма называло его «Вендикко», дух, оберегающий эти леса исконно, дух мертвых, которые берегут от человека древние чащи.

— И просыпается он на сто дней каждые сто лет?

— Так она сказала.

— И сейчас он бродит по своим владениям?

— Именно. Понимаешь, почему аквилонцы ничегошеньки об этом Вендикко не знают? Заселение приречных земель началось не более двадцати зим тому, а до этого здесь обитали только небольшие пиктские племена, по каким-то причинам покинувшие левобережную Пущу. Пикты стоят куда ближе к природе, чем мы, нордлинги, а уж тем более аквилонцы. Дикари обладают памятью и знаниями, которые утеряны многими другими народами.

— Слушай, Сигвальд, меня мало интересуют память и знания пиктов. Ты можешь внятно объяснить что такое или кто такой этот самый Вендикко, какую опасность он может представлять для нас и как управиться с этой напастью, если, не приведи Кром, это существо попытается напасть на форт?..

— Пикты уверены, что Вендикко, как любое другое порождение древности непобедим... Поэтому племена решили бежать с нашего берега. Переждать опасность.

— Он злой?

— Старуха постоянно твердила слово «ужасный». Никаких подробностей. Она опасалась что Дух Лесов услышит ее слова и придет.

— Это мне ни о чем не говорит. Эмерт тоже иногда может быть ужасным, особенно с похмелья. Ты вытряс из ведьмы, как он выглядит? Что может сделать? Это демон или живое существо?

— Ни то и не другое, - покачал головой годи, ответив только на последний вопрос. – Это бог. По крайней мере, именно такой вывод я сделал из слов старухи. Страшный нечеловеческий бог, для которого люди являются примерно тем же самым, чем для нас блохи.

Конан напряженно побарабанил пальцами по столу.

— В прежние времена мне доводилось встречаться с Духами Природы, — сказал киммериец. — Они называют себя «броллайхэн» и обычно воплощаются в человеческое тело. Броллайхэн безобидны - это всего лишь духи-хранители всего живого, что есть в этом мире. Никакой черной магии, кстати - они предпочитают волшебство Равновесия. Может, Вендикко является неким подобие броллайхэн? Нет, не может того быть! Эти рыдания, ледяной ветер... Жуть берет, клянусь молотом Крома!