Морковку нож не берет - [44]
Игорь Сергеевич. Я вам на этот счет вот что скажу. Я по природе своей скрытный человек... Я это никогда не рассказывал. Но вам расскажу. Я ведь высоты боюсь. Не верите? Ехали мы в Кисловодск, мне девять лет было... с бабушкой. Бабушка на нижней полке, а я на верхней... спал. Ну и навернулся. Нос расшиб. Кровь пошла. Бабушка мне все полотенце прикладывала... А потом пришла проводница и говорит: с вас три рубля... за полотенце. Три рубля — это деньги были тогда. У вас... Тамара... глаза красивые. Вот.
Тамара. Я знаю.
Антонина. Три рубля... За три рубля... можно было... килограмм мяса купить.
Игорь Сергеевич. Никогда никому не рассказывал. Как с полки упал.
Антонина. А я так наоборот, очень даже часто прыгала, прямо с поезда на ходу.
Игорь Сергеевич. Кто?
Антонина. Я.
Игорь Сергеевич. Вы?.. Вы, Тоня, на ходу прыгали?
Антонина. Сколько раз. И не счесть сколько. Жили мы за Уралом... Если до Первомайска, то еще тридцать километров по железной дороге. Да еще в лес от дороги четыре километра, до Крюков... Деревня Крюки называлась... А поезд там поворачивает... как раз... и немного потише идет, помедленнее... на повороте-то... Вот и спрыгиваешь.
Игорь Сергеевич. Зачем?
Антонина. Я же говорю, деревня. Крюки. Когда машинист хороший, он и совсем остановится, знает, что здесь соскакивают... что надо кому-то... Или тихо идет... Тихонечко-тихонечко... безопасно чтобы... А другой шпарит себе как ни в чем не бывало, дескать, его не касается... прыгай как знаешь. И прыгали. А что делать? Я... О!.. У-у, сколько напрыгалась с поездов-то... С мешками, корзинами, сумками... Посмотришь вперед, и — раз вещи... а потом сама... вниз, по насыпи... Ногу вот так однажды вывихнула, а что делать, все прыгали...
Игорь Сергеевич. Никогда прыгать с поезда не доводилось.
Дед начинает храпеть.
Антонина. У нас все прыгали... Дед захрапел. Слышите?
Игорь Сергеевич. Только этого не хватало.
Тамара. Надо на ухо посвистеть. (Свистит.)
Антонина. Не храпи, дедуся. Хватит храпеть!
Дед перестает храпеть.
Игорь Сергеевич. Вот так.
Тамара. Я себе нарочно пальцы ломала. В первом классе училась.
Игорь Сергеевич. Себе? Это что значит — себе? Вы меня, Тамарочка, напугать хотите.
Тамара. Пальцы себе ломала... вернее, только пыталась. А вот руку по-настоящему... до трещины. Я музыкой заниматься не хотела. В музыкальной школе училась. Возьму... на лестнице... сквозь перила руку просуну и положу на ступеньку, а сама внизу стою, жду, когда наступит кто-нибудь. Ждешь-ждешь...
Игорь Сергеевич. Вы меня точно пугаете.
Тамара. Дождешься... Наступит кто-нибудь. А тебе освобождение. От музыки. Я на пианино играла. Девчонки мне пошли руку ломать. В туалет. Я его как сейчас, туалет, помню, полотенце грязное такое, намочили его, отжали и перемотали вот тут, выше запястья... а рука-то у меня тонюсенькая была... в первом классе... ну и палкой со всего размаха... по полотенцу... хрясть! — Ой, мама!.. Ничего, трещина...
Игорь Сергеевич. Боже милостивый...
Антонина. За что же ты так музыку не любила?
Тамара. Я и резала их, пальцы... С подружкой вместе... Засунем в сугроб, пальчики наши, и ждем, когда замерзнут, чтобы не больно было... Ну и ножом...
Антонина. Отрезала?
Тамара. Зачем... отрезать? Порежем — и хорошо. Освобождение. У меня родители очень хотели, чтобы я пианисткой стала.
Антонина. Нет, чтобы себе руки ломать... чтобы себе самой... И, главное, из-за чего...
Тамара. Из-за музыки.
Игорь Сергеевич(со знанием дела). Членовредительство. Я не хотел вам рассказывать, но расскажу. Один мой знакомый, шапочно знакомый, давно это было... косил от армии. Он вот что придумал. Он побрил затылок себе, приложил к затылку свинцовую бляху, надел повязку и ходил с ней дней десять... А бляха вот тут, на затылке... Свинцовая.
Тамара. Что-то оригинальное.
Игорь Сергеевич. Естественно. Пришел к врачу... уже без бляхи, и жалуется на боль в голове... Сил нет, голова замучила, помогите... Его на рентген. А там на снимке пятно, большое... Никакой армии. Да. Можно, Тамара, я вам руку поцелую... Поломанную...
Тамара. Ну что вы, Игорь Сергеевич.
Антонина. А дальше? А дальше?
Игорь Сергеевич. А дальше я не знаю. Дальше о нем ничего не знаю.
Пауза.
Помер, наверное.
Пауза.
Антонина. Больше там никто не прыгает. Там теперь никто в Крюках не живет. А какая деревня была... Какая деревня была.
Игорь Сергеевич. Кем же стали вы по профессии?
Тамара. Пианисткой.
Антонина. Столько вытерпеть... Столько натерпеться...
Тамара. Не совсем пианисткой. Но играю. Играю. Учу. В общем, я учитель музыки. Так называется.
Антонина. Учительница.
Тамара. Теперь учительниц чаще учителями называют. Учительница мне больше нравится, верно. Учительница — учитель. Писательница — писатель.
Антонина. Да какие писатели. Теперь и нет писателей.
Тамара. Какие-то есть.
Антонина. Я слышала, уволили всех писателей.
Тамара. Да нет, оттуда не увольняют.
Антонина. Уволили, говорю. Им больше денег не платят за то, что писатели.
Тамара. Да им не за то платили... Им гонорары платят. За книги. Вот за что.
Антонина. Не знаю, больше не платят.
Пауза.
Тамара. Смотрите, проводник по перрону идет.
Игорь Сергеевич
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Проза Сергея Носова – это всегда игра. Хулиганство трех молодых бездельников превращается в акт современного искусства, а прочтение за трое суток полного собрания сочинений Достоевского – в начало новой жизни героя. Но главным действующим лицом у блестящего стилиста Носова всегда остаются русский язык и Петербург.В книгу вошли романы «Член общества, или Голодное время» и «Грачи улетели».
Необычная книга о «тайной жизни» памятников, несомненно, спровоцирует петербургского читателя на дополнительные прогулки по городу, а не петербургского – на посещение Петербурга. Написана она другом и доброжелателем памятников писателем Сергеем Носовым. Сравнить ее можно разве что с увлекательными книгами о животных, в среде которых подолгу живет исследователь.4-е издание.
Новый роман известного петербургского прозаика Сергея Носова «Дайте мне обезьяну» — гротескная хроника провинциальной предвыборной кампании. В книгу также вошли пьесы для чтения «Джон Леннон, отец» и «Берендей», три новеллы.
Прозаика и драматурга Сергея Носова не интересуют звоны военной меди, переселения народов и пышущие жаром преисподни трещины, раскалывающие тектонические плиты истории. Носов — писатель тихий. Предметом его интереса были и остаются «мелкие формы жизни» — частный человек со всеми его несуразностями: пустыми обидами, забавными фобиями и чепуховыми предрассудками. Таков и роман «Фигурные скобки», повествующий об учредительном съезде иллюзионистов, именующих себя микромагами. Каскад блистательной нелепицы, пронзительная экзистенциальная грусть, столкновение пустейших амбиций и внезапная немота смерти — смешанные в идеальной пропорции, ингредиенты эти дают точнейший слепок действительности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В новом романе бесстрашный талант Кирилла Рябова опускается к новым глубинам человеческого отчаяния. Главный герой книги получит от жизни все удары, которые только можно получить: у него умирает жена, с этого его несчастья только начинаются… Впрочем, все это для того, чтобы, пройдя подводными норами мрачной иронии, вынырнуть к свету и надежде.
Воспоминания В. Л. Топорова (1946–2013) — знаменитого переводчика и публициста — посвящены в основном литературной жизни позднего СССР. В объектив мемуариста попадают десятки фигур современников от Бродского до Собчака — но главная ценность этой книги в другом. Она представляет собой панорамный портрет эпохи, написанный человеком выдающегося ума, уникальной эрудиции и беспримерного остроумия. Именно это делает «Двойное дно» одной из лучших мемуарных книг конца XX века.
Настоящее издание возвращает читателю пропущенный шедевр русской прозы XX века. Написанный в 1970–1980-е, изданный в начале 1990-х, роман «Мальчик» остался почти незамеченным в потоке возвращенной литературы тех лет. Через без малого тридцать лет он сам становится возвращенной литературой, чтобы занять принадлежащее ему по праву место среди лучших романов, написанных по-русски в прошлом столетии. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Загадочные события, разворачивающиеся в закрытом городе Покров-17 Калужской области в октябре 1993 года, каким-то образом связаны с боями, проходившими здесь в декабре 1941-го. И лично с главным героем романа, столичным писателем и журналистом, которого редакция отправляет в Покров-17 с ответственным заданием. Новый захватывающий триллер от автора «Калиновой ямы» и «Четверо», финалиста премии «Национальный бестселлер», неподражаемого Александра Пелевина.