Морковка Семнадцатая [с иллюстрациями] - [6]
— А что с лягушонком стало потом?
— А потом лягушонок вырос и превратился в меня!
Маргариты Пятнадцатая и Семнадцатая обернулись: в дверях улыбался во все усы Алоиз Третий.
— И ты прыгал по столу?!
— Ну… Это было очень давно…
О том, что сказала про лягушонка Маргарита Шестнадцатая, история умалчивает. Зато не умалчивает она о том, что едят на завтрак истинные леди.
Это случилось в пятницу…
МОРКОВКИНА ПЯТНИЦА
— Так, что тут у нас на завтрак? — поинтересовалась Маргарита Пятнадцатая. — Опять булочки?! А где овсянка?! Завтрак — главная еда, он должен быть сытным и полезным. Впрочем, как и обед и ужин.
— Но мы не любим овсянку… — робко попыталась оправдаться Маргарита Шестнадцатая.
— Истинная леди всегда ест на завтрак овсянку! — отрезала Маргарита Пятнадцатая.
— А истинная мадам? — спросила Морковка.
— Вот об этом ты и спросишь сегодня у мадам Клотильды.
У мадам Клотильды по пятницам настроение было кислым. Её очень расстраивало легкомысленное отношение принцессы к неповторимому французскому языку. Причём неповторимому — в самом прямом смысле этого слова: принцесса никак не хотела повторять пройденное, а потому очаровательные французские слова выветривались из её головы уже к вечеру пятницы.
— Начнём сначала, — вздохнула мадам Клотильда и с тоской посмотрела в окно. — Как будет «здравствуйте»?
— Банжур!
— Не правильно! Бооон-жюууур! А «доброе утро»?
— Тоже банжур!
— Не правильно! Бооон-жюууур!
— Бооон… жур!
Мадам Клотильда тяжело вздохнула.
— А теперь — новые слова. Первое: лё круассан!
— Ха! Какое же оно новое! — обрадовалась Морковка. — Тётя Джемма с Марци и Панчиком пекут их каждое воскресенье! Круассан — это такая кривая булочка с шоколадом!
— Нет, ваше высочество, — торжествовала мадам Клотильда. — Лё круассан — это полумесяц! Впрочем, — добавила она снисходительно, — и кривая булочка тоже.
— Ну, я же говорила!
— Второе новое слово — ля флёоор! Означает — цветок!
— Ля флёоор означает цветок! — делилась принцесса новыми знаниями с бабушкой, гуляя по королевскому саду. — И раз я Маргаритка, значит, я — флёр! И ты — флёр! И мама тоже флёр!
Маргарита Пятнадцатая улыбнулась.
— Бабушка! А почему в нашем роду все — Маргаритки?
— Это давняя история, Морковка…
Однажды королева — будущая мама Маргариты Первой — заснула в беседке. Во сне к ней прилетела Фея Цветов и сказала, что скоро у неё родится дочка — прекрасная, как цветок. Проснувшись, королева-будущая-мама стала придумывать имя для дочери. Думала-думала, но так и не придумала. Пришлось звать на помощь короля-будущего-отца. Думали-думали, но тоже не придумали. Тогда король-будущий-отец издал указ, чтобы все жители Королевства придумывали имя для будущей принцессы. Всё Королевство думало-думало… Время шло, а имя не находилось.
И вот однажды королева — будущая мама Маргариты Первой — снова заснула в беседке. И во сне к ней снова прилетела Фея Цветов. «Я никак не могу придумать имя для маленькой принцессы», — сказала расстроенная королева. Ничего не ответила Фея — только протянула ей букет, улыбнулась, взмахнула своими прозрачными крыльями и улетела. Растерянно смотрела королева на букет и вдруг услышала мелодичные звуки.
Они становились всё громче, словно старались перебить друг друга. Это цветы о чём-то спорили между собой.
— Принцессу должны звать Розой! — услышала она. — Потому что мы, розы, самые прекрасные из цветов!
— Нет, принцессу должны звать Лилией! — перебил розу другой голос. — Потому что мы, лилии, самые благородные из цветов!
— Не смешите меня! Принцессу, конечно, должны звать Георгиной! Потому что мы, георгины, самые гордые из цветов!
Самыми-самыми себя считали также гортензия, азалия, астра, камелия, и только маргаритка не участвовала в этом споре.
— Посмотрите на маргаритку! Ей и сказать-то нечего! — высокомерно произнёс георгин, и цветы снова заспорили на все голоса.
— Истинная красота не криклива, — тихо ответила маргаритка. Но никто её не услышал. Кроме королевы…
— Кроме королевы, никто ничего не может решить, — вздохнула Маргарита Пятнадцатая, отпивая вечерний чай из золочёной чашечки. — Поэтому приходится покинуть вас так скоро — всё на мне. Да и мой Георгий Девятый соскучился, наверное… Главное — не забывайте о правильном питании.
— Круассанами?
— Овсянка, овсянка и ещё раз овсянка, как говорит миссис Браун. А миссис Браун знает, что говорит.
— Карета для Маргариты Аделаиды Виктории Альберты Пятнадцатой подана!
Карета Маргариты Пятнадцатой быстро катила прочь, становясь всё меньше и меньше. Морковка смотрела, как она тает в вечернем сумраке, и думала о своём королевском имени. Рядом махали вслед удаляющейся карете родители. На мгновение Морковке показалось, что в глазах Маргариты Шестнадцатой блеснули слёзы.
А в тёмном небе, среди просыпанных, словно крошки, звёзд во всю светил молодой круассан.
О том, что положено говорить в таких случаях, история умалчивает. Зато не умалчивает она о том, от чего ломаются лифты.
Это случилось в субботу…
МОРКОВКИНА СУББОТА
Маргарита Шестнадцатая уже к завтраку вышла во всём королевском великолепии: парадную причёску венчала парадная диадема, а на шее блестели лучшие из королевских бриллиантов.
