Мориарти. Последняя глава - [57]

Некоторые из связанных с морем людей, бывших мальчишками во времена его деда, владели теперь собственными судами и горели желанием поработать на Джека Айделла, пусть его бизнес и не был легальным. Четверо таких дельцов были самыми настоящими пиратами, как ни странно это звучало в начале двадцатого века. В конце 1890-х и начале 1900-х Эбенезер Джефкот, Уильям Ивенс, Корни Требетик и Майкл Тревинар регулярно организовывали экспедиции за живым товаром. Корабли выходили из Портсмута, Плимута, Бристоля и Ливерпуля и шли хорошо знакомым маршрутом в район Лагоса. Не оставались без внимания и другие известные места: Неаполь на итальянском побережье и Дубровник на сербском.

Работорговля, как и многие другие доходные занятия, была вне закона в начале двадцатого века. Как говорил Беспечный Джек, общество заразилось «микробом ханжества». Тем не менее, его капитанам до сих пор удавалось возвращаться в страну с контрабандным грузом. Только мужчин теперь привозили меньше, чем женщин. Повысилась и доставка детей, мальчиков и девочек восьми-девяти лет, а то и меньше. Чернокожих доставляли из всем известных мест в Африке, белых брали в бедных районах Сербии и южных, аграрных областях Италии. Им обещали новую жизнь, и они быстро поддавались на уговоры, поскольку были в большинстве своем сиротами, чему немало способствовали посылаемые Джеком вербовщики. «Оставляйте их без родителей. Пусть видят, что бывает, когда нас злят. Пусть усваивают урок. И не бойтесь крови: пусть знают, как поступят с ними, если не будут делать, что им велят», — такие инструкции он давал своим капитанам.

Используя детей, Джек не мучился сомнениями. Бойкая торговля ими приносила огромную прибыль уже лет пятьдесят назад, и он справедливо полагал, что с тех пор спрос, по крайней мере, не уменьшился. Он хорошо помнил рассказы деда о Хеймаркете 1840-х и 1850-х годов: юные девушки двенадцати (таким был тогда брачный возраст), а то и меньше лет брали мужчин за руку и, пуская в ход все свое очарование, предлагали пойти с ними. Разве с тех пор что-то изменилось? Несомненно, и теперь найдется немало таких, кто с удовольствием отдаст хорошие деньги, чтобы провести время с девочкой двенадцати, одиннадцати и даже десяти лет. Как найдутся и такие, кто заплатит не меньше, а возможно, даже больше, чтобы купить катамита или же развлечься с ним. Все дети, работавшие на Джека в Лондоне, могли считаться экзотическим товаром. Темнокожие определенно попадали в эту категорию, а у его вербовщиков, посещавших Италию и другие места, был наметанный глаз.

Всего лишь на прошлой неделе Эбенезер Джефкот предложил сходить на своем барке, «Полночный поцелуй», в Кадис: «У меня есть там знакомый, обещает послушных цыганочек, юных и готовых за деньги лечь даже под жеребца. Хорошенькие, гибкие, страстные. Вы бы видели, как они танцуют!»

«Отправляйся и привези мне парочку образцов», — ответил Джек.

Конечно, беспечный Джек получал неплохие доходы от пользующегося его защитой уличного бизнеса, от казино, подпольных питейных заведений, торгующим спиртным по ночам, винных лавок и еще многих нелегальных предприятий, как в столице, так и в других больших городах. Но все же наибольшую прибыль приносила детская проституция и торговля детьми — то, отчего у Джеймса Мориарти закипала кровь. Профессор никогда не занимался этой сферой проституции и не имел к ней никакого отношения. Пожалуй, это было единственным преступлением, которое он хотел бы уничтожить, образно говоря, одним залпом.

Подозревая Джека Айделла в тех же склонностях, на которых тот играл, соблазняя клиентов несовершеннолетними детьми, Мориарти частенько говорил, что «мужчина, испытывающий влечение к ребенку, есть извращенец, недостойный называться человеком».

Те, кто имел возможность внимательно посмотреть на Беспечного Джека, заглянуть в его холодные серые глаза, могли увидеть его истинную сущность — бессердечие и жестокость. Ущербность характера проступала и в его лице: неровных зубах и слегка съехавшем набок рте.

Сойдя с поезда в Оксфорде, Альберт Спир и Гарри Джадж позаимствовали двуколку у знакомого Спира, жившего неподалеку от железнодорожной станции, и отправились в сторону Стивентона. Пегая лошадка по кличке Клякса казалась довольно послушной, и Спир доверил поводья Джаджу. Было холодно, но тихо, и снег здесь шел не такой сильный, как в Лондоне. В поезде Гарри постоянно ворчал и жаловался; ворчал и теперь, потому что проголодался. В конце концов Спиру пришлось прикрикнуть, и он притих, обиженно насупившись, но с двуколкой управлялся довольно ловко, что говорило в его пользу. Они остановились милях в пяти от Стивентона, в деревеньке Твин-Уиллоуз, где имелся постоялый двор «Белый олень».

Деревушка стояли на границе поместья сэра Джона Гранта, включавшего в себя ферму, несколько акров пшеницы, хороший выпас, большой хозяйский дом, Уиллоу-Мэнор, участок реки с отличной рыбалкой и охотничьи угодья, о которых много говорили даже в высоких кругах самого Лондона. Держал здесь сэр Грант и охотничьих собак. В сезон сэр Джон и леди Пэм устраивали псовую охоту (через субботу), и сэр Джон, разумеется, выступал в роли главного егеря, хозяина гончих. В дни Большой Охоты, когда все ее участники с лаем, визгом, топотом, ржаньем и воплями носились по окрестным полям, местные земледельцы могли по крайней мере не опасаться лис и не бояться за своих кур.