Мориарти. Последняя глава - [54]

Весту Тилли сменил мистер Джордж Роби, чье имя возглавляло список участников представления.

Похожий на лишенного сана священника — в сбитой набекрень черной шляпке, длинном, почти до колен, и напоминающем сутану балахоне, с тросточкой в руке — он вышел под шумные аплодисменты и замер, словно и не ожидал такого приема. Не меньшим сюрпризом для него стали зрители, заметив которых, мистер Роби придвинулся к рампе — глаза его выпучились, черные брови выгнулись, словно две испуганные кошки, а сизый нос внезапно распух и начал раскачивать из стороны в сторону.

К концу выступления публика уже ничего не могла с собой поделать — мистер Роби полностью подчинил ее своей воле и делал с ней, что хотел. Даже Мориарти, человек далеко не смешливый, поймал себя на том, что вытирает выступившие на глаза слезы.

По Лестер-сквер гулял пронизывающий ветер. У выхода из «Альгамбры» собиралась толпа. Кто-то кого-то встречал, делился впечатлениями, спорил, пытался вспомнить и повторить остроты. Билли Уокер, с пачкой «Ивнинг стандарт» под мышкой, всматривался в лица выходящих из фойе театра, не забывая исполнять свою временную роль разносчика газет. Его напарник, стоявший через дорогу, у перил, ограждающих Лестер-сквер, в свою очередь наблюдал за Уильямом, время от времени поглядывая влево, на Харкнесса, пристроившегося со своим краденым кэбом у въезда на Крэнборн-стрит. Лошадка Яблочко, терпеливо ждала, тихонько посапывая и изредка перебирая копытами на месте. Сидевший в кэбе Дэниел Карбонардо тоже ждал, держа на коленях итальянский пистолет.

Сначала Билли увидел верзилу Боукса, вышедшего из зала вместе с Вудом. Женщина, с которой был Джек Айделл, громко рассмеялась. «Скоро тебе будет не до смеха», — подумал Билли и, подождав, пока вся компания достигнет дверей, поднял руку с зажатой в кулаке газетой.

Заметив сигнал, Уолли повторил жест, и Бен Харкнесс постучал по крыше кэба. Дэниел Карбонардо зашевелился, подался вперед и поднял пистолет. Лошадка Яблочко тихонько затрусила по дороге.

«Легко не получится», — подумал Дэниел. Слева от него стояли другие экипажи, а на обледенелом тротуаре уже собралась изрядная толпа, но Джек Айделл был виден хорошо — его выдавала белая рубашка. Положив левую руку на бортик, Дэниел навел пистолет на цель. Правая рука надежно покоилась на предплечье левой. Он прищурился, поймал Джека в прицел и положил палец на спусковой крючок.

Мэтью Шоттон натянул поводок и в очередной раз послал проклятие в адрес своего песика Джорджа, шустрого йоркширского терьера, выгуливать которого приходилось ради того, чтобы не чистить потом загаженные ковры. Вообще-то, вечерняя прогулка с собачонкой не значилась в списке обязанностей Мэтью. К тому времени, когда он возвращался домой, на Поланд-стрит, Джорджа, как правило, уже выгуливала Айви, супруга Мэтью. Сам Мэтью работал билетером в театре принца Уэльского и иногда подрабатывал там же администратором зала, что приносило пару дополнительных фунтов в неделю. Но сегодня Айви слегла с жестокой простудой, и тяжкое бремя долга навалилось всем весом на расшатанные нервы супруга. Мэтью не стал бы сильно переживать, если бы Джордж сделал свое дело, не выходя на улицу, но приходилось брать в расчет Айви, которая бывала порой сущей ведьмой, особенно когда простужалась.

Джордж сбросил балласт возле одного из шекспировских дельфинов, поглядев при этом на хозяина с таким видом, словно ему удался какой-то хитроумный трюк, потом дважды тявкнул, и Мэтт сердито дернул за поводок. Из «Альгамбры» уже выходили зрители, и по улице проносились экипажи. В какой-то момент хозяин утратил бдительность, и песик моментально воспользовался этим. Он снова громко тявкнул, дернулся и, вырвав поводок из пальцев мистера Шоттона, перепрыгнул через перила, выскочил на дорогу и помчался прочь с такой скоростью, словно бежал наперегонки с трехголовым Цербером.

Главная проблема Джорджа заключалась в том, что он считал себя человеком — отважным, крепким, бесстрашным пареньком. В конце концов, разве не пытался он пробить стену гостиной, когда у живущей по соседству сучки, Диппин, начиналась течка? Джордж полагал, что может идти куда угодно и делать все, что заблагорассудится. Особенно ему нравилось пугать лошадей.

Сейчас малыш Джордж видел только одну цель: кэб с неспешно трусившей по дороге лошадкой. Не питая нежных чувств к этим созданиям, он залаял еще громче и смело устремился на противника, тявкая, порыкивая и мотая хвостом.

Бен Харкнесс не ожидал атаки и, застигнутый врасплох, не сразу принял нужные меры. Лошадка Яблочко, в обычной ситуации смиреннейшее из созданий, рванула влево, но, увидев перед собой столпившихся на тротуаре людей, попятилась и подалась вправо как раз в тот момент, когда Дэниел Карбонардо спустил курок.

При рывке Дэнни отбросило вглубь кэба, но убрать палец он уже не смог. Пистолет выстрелил три раза, и Бен Харкнесс увидел, как пошатнулась и развернулась влево молодая женщина, которой пуля угодила в плечо, и как тут же, замерев на мгновение в беззвучном крике, рухнул на выроненные газеты Уильям Уокер, на рубашке которого расцвело кровавое пятно. Толпа взволнованно заколыхалась, послышались крики. Харкнесс огрел Яблочко кнутом и резко потянул поводья, поворачивая лошадь вправо и направляя ее вперед, к единственному выходу. Лестер-сквер осталась позади. Справа возник Старый Сити-холл. Харкнесс повернул налево, на Чаринг-Кросс-роуд, пронесся до Крэнборн-стрит, взял вправо и выскочил на Лонг-акр, где планировалось бросить кэб и продолжить путь пешком.