Мореход - [31]

— Хочу порекомендовать для проживания приличную и спокойную гостиницу среднего ценового уровня, называется «Щит».

— Рекомендуйте, — кивнул головой, все равно никаких других вариантов у меня нет.

Выслушав объяснения чиновника, я попрощался и направил лошадь в ворота. Пройдя через длинный тоннель, копыта наших лошадей вышли на брусчатку привратной площади, откуда повернули направо, в сторону рекомендованной гостиницы.

Ничем особым от своего государственного конкурента «почтового двора», она не отличалась, правда, комната была в два раза больше. Зато когда администратор заявил за суточное проживание, обиход лошадей и обустройство раба один зул, то есть половину золотого зеола, сразу понял, что в городе сейчас жить нам не по карману.

О снижении цены он со мной даже разговаривать не захотел, говорит, что если мы желаем, то может подсказать, где дешевле: по полсолда за человека без учёта питания. Только это постоялые дворы для приезжих торговцев, с комнатами на два десятка человек. Там обычно на день–два селятся сельские арендаторы, прибывшие сбыть свои товары, а так же другие мелкие торгаши.

Естественно, свою девочку в тот шалман никогда не приведу, поэтому спорить не стал, а выплатил четыре зеола за докаду и еще четыре солда за вечернее и утреннее корыто с тёплой водой.

— Значит, в баню мы ходить не будем? — спросила Илана, когда остались наедине. Ей ужасно понравилось бултыхаться в бассейне.

— Да, Солнышко, я ведь тебе объяснял.

— И ладно! Сами друг друга помоем, — решительно махнула она рукой.

Пока я вместе с двумя мальчишками–носильщиками перетаскивал ценные вещи в номер и побеспокоился о помывке и питании Фагора, которого определили в рабский барак, другие носильщики затащили нам корыто и четыре больших кувшина с тёплой водой.

Конечно, мытьё в корыте — это не баня, но как бы там ни было, от пыли путешествия и запаха лошадиного пота отмылись. Затем слегка вздремнули, так как выходить на улицу в полдень бессмысленно, местный народ свои лавки закрывает и прячется, пока не потянет вечерней прохладой.

Проснулся от какого‑то шуршания, оказывается, Илана примеряла длинные шелковые рейтузы и крепила к правому бедру тактическую кобуру с импульсником. Я тоже встал и решил разобраться с нашими финансами, достал сильно облегчённый кошель, который мне вручили после продажи шкуры каменного льва, и высыпал монеты на стол. Здесь осталось семь с половиной золотых зеола, шестнадцать солдов и медная мелочь. То есть, в переводе на золото — девять с половиной зеолов.

Итак, подобьём дебет с кредитом. После реализации шкуры и оплаты покупок за раба, лошадей, линейки шанга и гирьки тана, а также выдачи вдове небольшой мелочи за два дня проживания в её доме, у меня оставалось шесть зеолов. И это без учёта оплаты одежды и обуви, за которую рассчитался золотыми и серебряными кольцами. Да плюс сумма изъятых у бандитов денег в переводе на золото, затянула ещё на восемь зеолов. Итого четырнадцать. А теперь минус оплата гостиницы и питание за докаду, получилось девять с половиной зеолов, всё сходится.

Есть ещё кошель с восьмьюдесятью солдами или, в переводе на золото, десятью зеолами, но опять же, если поддерживать нормальный уровень жизни, а не сваливаться в нищету трущоб, то денег нам хватит не более, чем на месяц. Да, городские гостиницы — это узаконенный грабёж среди белого дня, и пригородные от них недалеко убежали. Таким образом, наша первая задача — это нормальное жильё, и вторая — нормальная работа. А что я умею делать? Теоретически многое, а на практике, если смотреть правде в глаза, то ноль. Впрочем, я слишком самокритичен, все же есть, есть у меня навыки, востребованные в этом мире.

— Как я тебе? — Илана не выдержала и толкнула меня, она уже давно вертелась перед носом, я же не обращал никакого внимания.

— Красавица! — воскликнул я, глубоко вдыхая тонкий запах парфюма, взглянув на черноглазую девчонку, одетую в длинную столу белого шёлка и подпоясанную тоненьким красным пояском.

На её шее висела золотая цепочка с кулоном из рубина, в ушах были такие же серёжки, а на большом пальце левой руки кольцо от этого гарнитура. На щиколотках ног были затянутые ремешки лёгких сандалий, а на голове — замысловато завязанная воздушная белая косынка, из‑под которой торчала чёрная чёлка волос.

— Шутишь! — она всем корпусом резко отвернулась, при этом развернув платье веером, — Ты так говоришь, лишь бы я отстала.

— Правду говорю! Ты лучшая девочка в мире! — погладил её по плечу и стал собираться сам.

Честно говоря, когда мы были в космосе, я на неё внимание обращал мало. Илана, да Илана, бродит рядом, и ладно, лишь всячески контролировал, чтобы постоянно была занята делом. Даже о том, что она девочка, требующая какого‑то там внимания, никогда не задумывался. Но ступив на землю этой планеты, стал ужасно бояться её потерять.

И вообще, она моя, исключительно моя! Я её воспитал и обучил, убив на этом деле миллиард собственных драгоценных нервных клеток! Ишь чего удумали, Отмеченная Дланью, рыжие волосы, изумрудные глаза… как говорил мой папа, а болт вам с сорванной резьбой!