Море Троллей - [113]

— А знаешь… это, по-моему, колыбельная, — пробормотал Джек.

— Это здоровенный, страхолюдный паучище-людоед, — отрезала Торгиль. — Нечего тут умиляться.

— Можно подумать, это я ворковал над «деточками-камушками»!

— Так я ж не знала, кто они такие. Сожги их, и вся недолга. Они — наши враги.

Торгиль глядела так свирепо, словно готова была атаковать сотню пауков одновременно.

— Я вот все приглядываюсь к мамаше. По-моему, она почти слепа. Она глядела прямо на нас — но так и не заметила. Драконица-то подлетела совсем близко, прежде чем паучиха поняла, что ее потомству грозит опасность. А еще она ничего не слышит, иначе сцапала бы тебя за милую душу, пока ты у нее в мешке ругалась.

— Значит, у нее тоже есть свои маленькие слабости. Тем проще будет убить эту тварь.

Но у Джека просто рука не поднималась. Когда мальчик испил из источника Мимира, в памяти его воскресли те мгновения его жизни, когда все казалось абсолютно правильным. Когда мама пела пчелам или отец строил дом, они делали это с такой любовью и так хорошо, что простейшие действия эти словно озарялись внутренним светом. Наполнялись жизненной силой… Вот и паучиха-мать сейчас вела себя в точности так же.

Для того чтобы прокормить и защитить свою семью, паучихе приходится убивать. Именно так она и поступила с орлом. Если она нападет на Джека или Торгиль, ему придется уничтожить ее. Но Джек отлично понимал, что, если он испепелит паучиху просто так, без особой надобности, он тут же утратит все свое могущество и музыка покинет его. Он убрал посох.

— Какой же ты идиот, — бушевала Торгиль. Налетел пронзительный ветер, дети прильнули к стволу дерева, а Торгиль все честила мальчика на чем свет стоит. — А вот я сейчас как спущусь вниз, да как заколю и паучиху, и все ее яйца!

Джек отлично знал: Торгиль только грозится. Отчаянное безумие, что некогда направляло все поступки воительницы, ныне сгинуло бесследно. Девочка по-прежнему способна на деяния великой отваги и доблести, но при этом бездумно рисковать своей жизнью уже не станет.

Едва начало смеркаться, паучиха вернулась к своему бдению в сердце паутины. Ветер стих, и Джек решил, что можно без особого риска распорядиться оставшимися пирожками с мясом и сидром.

— Наша последняя трапеза, — саркастически отметила Торгиль.

— Глянь-ка, — прошептал Джек, указывая пальцем.

Вдалеке показалась крохотная точка. Точка стремительно росла… да это же одинокий ворон летает взад-вперед! Джек встал и замахал другу.

Отважное Сердце понесся к дереву. Спикировал на сук и застрекотал взволнованно.

— Я тоже рад тебя видеть, — отозвался Джек. — Но, сам видишь, мы влипли, и здорово. Ты смотри, от паутины держись подальше…

— Прикажи Джеку убить мерзкую паучиху, — потребовала Торгиль. Отважное Сердце негодующе каркнул в ответ. — Он говорит — вот бестолочь! — он говорит, что тебе незачем ее убивать. Ты можешь ее просто усыпить. По мне, так стоило бы усыпить ее навечно — но кто меня послушает?!

Ладно, — согласился Джек, гадая про себя, каким образом он это сделает. — Но что потом? Как нам спуститься?

Отважное Сердце защелкал, затараторил, закаркал в ответ — и не умолкал довольно долго.

— Он говорит: «Ждите здесь. Помощь идет», — перевела наконец Торгиль.

— Долго же вы беседовали для такого короткого перевода. Держу пари, он сказал куда больше.

— Про то тебе неведомо, — усмехнулась Торгиль, очень довольная собою.

Отважное Сердце стрелой унесся прочь, а Джек начал спускаться к мешку с яйцами. Паучиха зловеще маячила в центре паутины. Одного орла ей, надо думать, хватит ненадолго — небось от десерта хищница тоже не отказалась бы… Джек вытащил посох из петли за спиной — так, на всякий случай! — откашлялся и запел. Слова подбирались с трудом, да и музыка звучала не в лад. Ну как прикажете петь серенады глухой паучихе?!

Джек растерянно умолк. Да это пустая трата времени, и только! Паучиха даже внимания на него не обращала, а стихи тем временем иссякли. Где-то неподалеку в чужой паутине запуталась крупная птица; добычу тут же сожрали.

«Эти твари, верно, только птицами и питаются», — подумал Джек.

Насекомые им, что называется, на один зуб.

Так как же все-таки спеть колыбельную глухой паучихе?

«Так же, как паучиха поет своим малюткам».

Ну конечно же! Бард учил Джека играть на арфе, но особо далеко мальчик в этом искусстве не продвинулся. Главным его талантом был голос. Но здесь от голоса проку мало. Джек отложил посох. Для того, что он задумал, ему понадобятся обе руки.

«Пауки почитай что слепы и глухи, зато осязание их с лихвой восполняет нехватку зрения и слуха. Они же легчайшую дрожь паутины улавливают», — рассуждал Джек.

Вот и чудно! Придется изобразить нечто, что покажется хищнице сладостной песней, а не сигналом к обеду. Мальчик принялся вспоминать, в каком ритме паучиха дергала нити, укачивая своих малюток. Этот ритм Джек приметил чисто машинально: на что, на что, а на отсутствие музыкального слуха он никогда не жаловался.

«Пожалуй, я смогу сыграть так же, — подумал мальчик. — А ежели ошибусь — что ж, выяснится это сразу же. Надо же, а я-то считал, что это скандинавы — публика трудная».