Море, солнце и… - [10]
— Здесь пахнет потом, кровью и… Будто кто-то сходит с ума, — Нина подняла руку, словно ощупывая запах.
Виктор, вытаращив глаза, смотрел на нее. В первый раз — там, в баре, где она танцевала — он не обратил внимания на ее слова. Сейчас же было очевидным — она тоже чувствует запах событий. Вернее, воспринимает события через запахи. События, давно прошедшие или которых вообще не было.
— Как это у тебя получается?
— Что? — она удивленно оглянулась.
— Ну вот, ты сказала, пахнет потом, кровью и безумием.
— А-а, это, — нотка безразличия. — Здесь пахло так. Давно, очень давно.
— Но ты сказала «безумием», — ему вдруг стало очень важно, что она ответит. До сих пор ни один человек не мог почувствовать то же, что Виктор, уловить те же запахи и в тот же момент, когда он их чувствовал. — Разве безумие пахнет?
— А разве можно назвать ветер ласковым? Или злым? Он может быть теплым или холодным. А может… ласковым. Если очень жарко — ласковым прохладным, если очень холодно — ласковым теплым…
— То есть ты хочешь сказать, что один и тот же запах может заставить думать об одних вещах в эту секунду и о других — через пару? Пару секунд?
— У-ум-м, какие сложные слова, — она даже прикусила губу, пытаясь сосредоточиться. — А ведь это просто, очень просто. Я чувствую — и все. Смотри, как красиво.
Действительно, башни и стены с квадратными зубцами смотрелись эффектно. Песочно-рыжие на фоне голубого неба. Наверное, только небо осталось здесь таким же, как пять веков назад. Башни выгорели на солнце и обрушились внутри. Казармы обвалились вообще. Стерлись на земле могилы павших в тех битвах. Даже золото стало мутно-серым. И только небо было тем же, каким оно отражалось в глазах первого консула Генуи в этих варварских землях. Черных, скорее всего, глазах. Хотя вот римлян, например, принято считать голубоглазыми блондинами или шатенами на худой конец. Много вы знаете голубоглазых итальянцев?
Они, оказывается, уже какое-то время находились в бывшей церкви. Правда, куполом она была больше похожа на мечеть. Но не могли же генуэзцы быть мусульманами!
— Ты веришь в Бога? — Нина была очень серьезна.
— А кто ж в Него не верит?
— Нет, ну правда?
— Правда. Любой самый упертый атеист хоть раз в жизни, да вспомнит о Нем.
— Ты такой?
— Нет, я не такой, — Виктор достал из-под футболки маленький крестик и показал Нине. — Вот.
— Нет распятия. Ты католик?
— Православные мы. А что распятия нет… Не люблю, когда человек мучается.
Глаза их, меж тем, привыкли к сумраку церкви, предметы вокруг стали различимы. Стеллажи вдоль стен с какими-то монетами и наконечниками стрел. Черепки, обломки утвари, лежащие прямо на полу. Да-а, кому-то, наверное, ужасно интересно все это. Музе-ей!
Солнце сделало маленький шажок на своем огромном пути, пока они брели вдоль экспозиции. И его луч, пробившись сквозь узкое стрельчатое окно, коснулся каменной иконы на небольшом возвышении. Это была Богоматерь с младенцем. Лик ее стерло время, младенца еще можно было рассмотреть. Наши герои стояли перед алтарем. Интересно, местному священнику приходилось венчать кого-нибудь? Или он только взывал разбить орды язычников во имя Христа? Конечно, воевать лучше во имя чего-нибудь или кого-нибудь. Иначе разве будешь ты рубиться, проткнутый копьем насквозь? Просто эгоистично умрешь. А вера дает силы. Прости мне, Господи.
Они стояли у алтаря одни в этой старой маленькой церкви, несмотря на то, что сзади кто-то бродил, переговариваясь. То ли туристы, то ли служащие музея. Они все равно были одни.
— А ведь генуэзцы — это итальянцы, собственно говоря.
— Ну да. Из Генуи.
— Генуя, Верона, какая разница. Представляешь, кто-то из предков Монтекки мог привезти сюда эту икону.
— Монтекки? Кто это?
— Или Капулетти. Это фамилии Ромео и Джульетты.
— А-а…
— Джульетте, кстати, было пятнадцать. Правда, и жили они тогда лет по 30–35. До первой эпидемии чумы. Так что для Джульетты… Ты замерзла?
Нина, действительно, вся съежилась, кожа ее покрылась мурашками. Вот-вот, казалось, она задрожит.
— Ну, пойдем тогда дальше. Прохладно здесь.
И они прошли все, что положено пройти образцовым экскурсантам. И Башню консула, что одна сохранилась внутри. Все просто — она и внутри была из камня. И скромно притаившийся рядом уголок пыток. Кого, интересно, в этом гарнизоне могли пытать? Осталась только одна башня, на самом верху крепости. То, что наверху маячили какие-то фигуры, в основном раздетые, говорило о возможности подняться, в принципе. Очень крутой каменистый склон такую возможность напрочь отметал.
— Туда трудно залезть, — несмотря на полуторачасовую прогулку по жаре, Нина не выглядела усталой. Скорее огорченной, вот ведь как, на самую верхнюю точку, самую зрелищную вершину и не подняться.
— Думаю, у нас получится, — почти уверенно отозвался Виктор, глядя на упитанного мужчину, что, пыхтя, спускался на «пятой точке» им навстречу. Одет он был в шорты, очки и «зэчку». — Если даже такие могут, — это уже вполголоса.
И они пошли. Альпинисты не лезут, так же, как корабли не плавают. Они идут. Обдуваемые легким пряным ветерком. По камням, что местами до блеска отполированы сотнями ног. Плюнув на приличия, иногда они опускались на четвереньки. Плюнув на горские традиции, Виктор тащил Нину за руку добрую половину пути. И они взошли.
Есть ли у смартфона душа? Возможно, что у одного, всего у одного смартфона на всем белом свете она есть. И что тогда? Тогда ему будет очень грустно и одиноко в бездушном мире машин и алгоритмов, но к его счастью на свете еще есть и люди, которые тоже не совсем вписываются в окружающую действительность, хотя бы один – всего один, но точно есть. И что тогда? Тогда они обязательно должны встретиться в этом непонятном и нелогичном мире. И что дальше? А дальше …
Он был плохим парнем… теперь он готов стать отцом. Декс Не припомню, чтобы я когда-либо был спокоен. Но потом жизнь, реальность, ад и моя природная сущность врезали мне поддых. Я понял, чего хочу. Ребенка. В тридцать девять лет я заболел детской лихорадкой, и это означало обладать женщиной, которую я всегда хотел, но знал, что она слишком хороша, чтобы быть не только моей, но и матерью моего ребенка. Ева Я всегда хотела Декса. Он источает собой силу и мощь мускулов. Он является воплощением того, что можно назвать — настоящий мужчина.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Известный художник Теобальд Фукс намерен снова жениться. Но он разрывается между давней любовью, талантливым дизайнером Дуней, и новой знакомой, прекрасной певицей Никола. Путешествие в Шотландию, в Черный Замок, поможет ему разобраться в своих чувствах. Это запутанная игра любви и ревности, где в финале обнаруживается удивительный победитель и очень удивленный проигравший. На русском языке публикуется впервые.
Я - дочь миллионера, Клим - простой парень, моя первая любовь. И из-за моего отца он оказался на улице, а его жизни грозит опасность. Но чтобы помочь любимому, я готова на все... _______ - Меня уволили, - произносит Клим. - По статье. Обвинили в краже. - Но ты ведь этого не делал! - выдыхаю шокировано. - Конечно, нет! Меня подставили, Карина, - он сжимает мои руки. - Но нам с тобой никогда не дадут быть вместе. - Я готова бороться, - возражаю. - И за тебя, и за нашу любовь.
Дневник молодой девушки, которой чуть не пришлось заплатить слишком высокую цену за ошибки тех, кого она безоговорочно любила.